Симбиот

После анализа этих и других факторов, на свет родились дивизии, о принадлежности которых к кавалерии говорило только средство передвижения основной массы личного состава. Первоначально я вообще предлагал отказаться полкового звена управления. Все стрелковые батальоны и части усиления должны были находиться в непосредственном подчинении командира дивизии. Под его же управлением должно было быть три полностью укомплектованных тактических штаба. Комдив, учтя особенности местности и определив наиболее важные участки, должен был из этого своеобразного конструктора собрать группу, наиболее отвечающую поставленным задачам. Для удобства управления, командование над такими группами, выполняющими сходные задачи и географически расположенные близко друг к другу, передавалось тактическим штабам. Они как раз и были тем полковым звеном управления, просто у этих полков не было жесткого состава. Но меня не поддержали, посчитав подобные идеи слишком революционными, не без оснований полагая, что для наших командиров самостоятельный выбор будет трудной задачей. Уверяю вас, что, по крайней мере, в отношении руководства кавалерийских дивизий прикрытия, наше командование сильно ошиблось, серьезно недооценив их возможности.

После многочисленных прений, состав дивизии устаканился на трех кавалерийских полках. А вот дальше борцы за старину попали в весьма интересную ситуацию. Дело в том, в кавалерии нет батальонного и ротного звена! Там есть дивизионы и эскадроны — мутные образования, не имеющее стопроцентного эквивалента в других родах войск. Ну, хрен ли, белая кость армии, надо как-то откреститься от презренной пехоты! Таким чудесным образом, стрелковые батальоны, посаженные на коней, превратились в САБЕЛЬНЫЕ дивизионы! О как! Не больше и не меньше. На весь сабельный дивизион было аккурат четыре сабли — у комдива и трех командиров эскадронов. Хотя изначально их на полном серьезе хотели вооружить этим древним оружием. Лезть за словом в карман я не привык, и предложил дать новоиспеченным кавалеристам еще и пики. До кучи! Почему нет? Шутку не поняли. Тогда я попросил, хотя бы теоретически, предположить ситуацию, в которой ее можно применить по прямому назначению. Ничего вразумительного так никто и не придумал. В сложившейся ситуации, тратить большие деньги на годные лишь для парадов цацки НКО посчитал неуместным. Впрочем, большинство рядовых бойцов это не остановило. Многие из них, пользуясь явным попустительством непосредственного начальства, ходили с какими-то чудовищного вида и размера ножами, больше всего похожими на мечи. Кого они ими собирались рубить, кроме девичьих сердец, я так и не вкурил, но мне было абсолютно все равно, какое снаряжение они приобретут за свой счет. Да хоть алебарду пусть покупают! Им же ее и таскать!

В состав дивизиона входило три…хм… сабельных, пулеметный, минометный, эскадроны и истребительно-противотанковый и зенитно-пулеметный взводы. На вооружении пулеметчиков пока стояли проверенные временем «максимы», по девять штук на каждый дивизион. Истребители танков получали новые ружья, как и в моем мире, сотворенные Дегтяревым и Симоновым за две недели из подручных средств. Но пока их было очень мало, едва хватало по одному на взвод, где их нещадно эксплуатировали, пытаясь растянуть одно ружье на девять расчетов. В минометные эскадроны, со всех концов необъятной страны, собрали 82мм батальонные минометы, оставив другие части практически без этого чрезвычайно важного оружия. Летом 1940 года на всю Красную Армию их было не более 6000 штук. Грубейшее и непростительно упущение ГАУ, недооценившего их роль и значение, посчитав «артиллерией бедных»! Видимо мы были богатыми. Настолько богатыми, что сейчас, надрывая пупок от напряжения и вкладывая бешеные деньги и усилия, судорожно пытались нарастить выпуск самих установок и боеприпасов к ним. Взвод зенитчиков получил по три пулемета ДШК, с производством которого тоже происходили какие-то чудеса. На вооружении его приняли аж в феврале 1939 года, но до сих пор его крупносерийное производство наладить так и не смогли. Вместо полноводных рек, в необъятные «водохранилища» Красной Армии, способные впитать десятки тысяч этих жизненно необходимых пулеметов, тек лишь жалкий ручеек, который распалял жажду, но не мог ее утолить. Поэтому новые самолеты врага мы будем встречать древними счетверенными «максимами», ущерб, от попадания которого, четко характеризует народная мудрость: «все равно, что слону дробина».