В помещении воцарилась кратковременная тишина. Наверное, какой-то речи ожидали именно от меня, но я промолчала, и тогда все начали расходиться. Себастьян раздосадовано пыхтел, поднимаясь по лестнице, что обещал некой Дэниз наведаться на выходных, а из-за объявленной Бенедиктом «чрезвычайной ситуации» теперь придется беречь порталы и откладывать визит на неопределенный срок. Дакота сочувственно поддакивал ему, идя следом; Гвинет, единственная, кого результаты вечернего собрания ничуть не взволновали, принялась копаться в холодильнике. Мне показалось, волосы ее слегка побледнели: то ли краска выцвела, то ли она воспользовалась новой, с розоватым оттенком, то ли во всем было виновато освещение.
- Пожарим овощи на улице?
Никто ей не ответил. Я была уверена, что вопрос предназначался не мне, а Франциско словно и вовсе ее не услышал.
- Ишь, угрюмые какие, - проворчала Гвинет, не оборачиваясь. – Скажет мне кто-нибудь, чем ваша Амелия так прославилась?
- Только тем, что ушла, выдав Питеру одно из наших убежищ, - хмуро отозвался Франциско.
- Тогда почему ты упомянул ее, когда речь шла обо мне? – негромко поинтересовалась я.
Их разговор с Бенедиктом оставил после себя странный двусмысленный привкус – у меня не было уверенности, правильно ли я разобралась в нем. Следовало ли трактовать слова Франциско так, что он пытался уберечь меня от лишних неприятностей, или же упоминание Амелии было сигналом для остальных, и он хотел предупредить их, что я тоже способна на предательство. После всего у него вполне были основания подразумевать именно это.
Гвинет вынула из холодильника какую-то шуршащую упаковку и, проходя мимо, беззаботно щелкнула Франциско по носу.
- Поднимайся уже, поможешь мне. Николь скоро вернется, будет очень голодная.
Ее голос резанул по ушам так, словно по стеклу провели ножом. Неприятный, очень неприятный голос; и все же я удержала на лице равнодушное выражение, продолжая ожидать ответа на свой вопрос. Франциско медленно выпрямился на диване.
- Никто не знает, почему восемнадцатилетняя девочка, добрая и честная, как ты, вдруг предала нас и переметнулась на сторону Питера. Точнее, все делают вид, что не знают, потому что подтверждения догадкам все равно нет, а зачем их искать, если можно просто винить в случившемся ее одну?
- Каким догадкам?
- Что Питер нашел ее семью и угрожал ей. Маме, папе, двум братьям и сестре – у нее было очень много родственников. Разумеется, Бен мог бы спрятать их, как он спрятал детей Себастьяна и родителей Дакоты, но Амелия испугалась и не рассказала ему. И лично я не уверен, что поступил бы иначе на ее месте.
- Ты знаешь, что Питер угрожал ее семье, или просто предполагаешь?
- Я знаю, что он способен на это.
- Ладно. Я подумаю над тем, что ты сказал. Помни, тебя на улице ждет Гвинет с овощами.
Я принялась протискиваться между диваном и столом, стоящим к нему практически впритык, чтобы вернуться в свою комнату, однако Франциско поймал меня за запястье и потянул так сильно, что я чуть было на него не упала.
- Чего ты?
- Давай кое-что проясним.
Он встал, и в проеме сделалось совсем тесно. Одному из нас нужно было сделать шаг назад, а еще лучше обоим, чтобы обеспечить комфортные условия для продолжения разговора, но я не пошевелилась. И Франциско не пошевелился тоже. Какие-то ничтожные пять сантиметров разделяли наши лица, когда входная дверь вдруг со звуком распахнулась и по всему дому разнесся взвинченный голос Николь:
- Бен! Бен, ты где?!
От неожиданности я шарахнулась в сторону и очень вовремя: блондинка вихрем ворвалась в кухню, промокшая до нитки, усталая и не на шутку встревоженная.
- Бена не видели?
- Он наверху, - со вздохом отозвался Франциско.
Глаза у Николь были красные и отчаянные – я подумала, что вообще забыла, когда в последний раз видела ее жизнерадостной. С каждым днем она все сильнее делалась непохожей на себя прежнюю: отвечала невпопад, пропускала важные собрания и не любопытничала, что же на них было, и даже шрам на щеке, на который раньше она поглядывала с упрямой частотой, ожидая, когда же он разгладится, уже давно перестал ее волновать. Я бесшумно выскользнула в коридор следом за ней и проследила, как она, перепрыгивая через три ступени, мчится на второй этаж. В этой беспокойной атмосфере, да еще и с Аббадоном за плечом, мне казалось неправильным возвращаться на кухню. Я смущенно оглянулась на демона и сразу отвела взгляд, чтобы не давать ему повода лишний раз вчитываться в мои мысли.
На следующий день мы с Себастьяном отправились в Атланту: там, в столице Джорджии, обитал его хороший знакомый, готовый по старой дружбе и за умеренную плату изготовить качественные поддельные документы. Он должен был сделать для меня новый паспорт, однако я думала лишь о том, что посещение большого города станет чудесным подспорьем, чтобы осуществить заветный звонок. Шесть часов пути, долгое ожидание в каком-то неказистом офисе, и непривычная фамилия «Хофер» рядом с моей свежей, слегка подкорректированной фотографией; наконец, я получила разрешение Себастьяна отойти.