Симбиоз

Тоня приняла её предложение с особым энтузиазмом и спустя некоторое время, они уже вовсю поливали мочой Мутного, не забывая хохотать на всю округу.

– Самой-то не противно теперь поднимать его? – между делом уточнил я.

– Да не, нормально, – всё ещё похрюкивая от смеха, отмахнулась она. – Своё не пахнет.

А затем уселась возле тела и будто кошка, отрыгивающая шерсть, принялась перекачивать душу в труп наркомана.

– Это чё… Блядь, ты совсем, что ли, ебанутая?! – вскоре последовала ожидаемая реакция Мутного. – Сука психованная! Я теперь как бомж вонять буду, овца!

– Ха-ха-ха-ха! – прогремел новый приступ хохота.

– Ну пиздец! Гера, а ты-то хули?! Ещё друг, блядь, называется.

– Сам виноват, – пожал я плечами. – Тебя сколько раз просил её не доёбывать?

– В следующий раз будешь обосран, понял?! – строго пригрозила Лена.

– Иди на хуй, ёбнутая, – взвизгнул тот. – Только попробуй на хуй, я тебе весь ебальник изорву. Бля, это полный пиздец… – Мутный в очередной раз осмотрел себя.

– Да ладно тебе, люди за такое деньги платят, – спровоцировала новый приступ хохота Тоня.

– Ну так они при этом хоть не дохлыми валяются, – немного успокоившись, ухмыльнулся наркоман. – Нет бы оживили вначале, хоть на пизды ваши ссаные посмотреть.

– Бля, ты реально конченый, – покачал я головой.

– Ну а хули теперь, – отмахнулся кореш и вдруг задумался. – Странно, кстати, что мы живые ещё.

– В смысле? – не поняла Лена. – У меня вроде с этим пока проблем нет.

– То есть монстрик, который сейчас в углу труп доедает, тебя никак не смутил? – ухмыльнулся тот.

Мы только сейчас поняли, что за странный чавкающий звук сопровождал нашу беседу всё это время и медленно повернули в его сторону лица.

А чуть поодаль от окна, развалившись на полу, в самом деле совершенно спокойно обедал полупрозрачный мутант. Кошачья морда отчётливо проявилась, потому как теперь уже полностью, была перепачкана в крови, а заодно и передние лапы, которыми он прижимал жертву к полу, чтобы оторвать кусок побольше. А дальше пустота, будто и нет никого. Жуткое и одновременно завораживающее зрелище.

– Пиздец, – выдохнула Лена.

– Точнее и не скажешь, – поддержала подругу Тоня. – А можно его погладить? Он вроде хорошенький.

– Угу, – буркнул в ответ Мутный, который уже успел присосаться к бутылке, пока мы разглядывали это чудо.

– Бля, хорош бухать в одну каску, – оживился я. – И окно нужно заткнуть, тут дубак, пиздец.

– Мне по хуй, – отлепился от горлышка тот, – затыкай.

* * *

Тоня валялась на полу в луже собственной рвоты, Лена со стеклянными, залитыми под полный бак алкоголем, глазами, пыталась отыскать невидимого мутанта, чтобы «пожмякать пусю». А мы с Мутным сидели на полу, привалившись спиной к стеллажу и пытались на серьёзных щах рассуждать о будущем.

– Вот хули твоя Москва? Там и в лучшие годы делать не хуй было, – продолжал гнуть своё кореш. – Помнишь, я как-то туда за дурью поехал? И чё в итоге: ебло разбили, бабки отобрали, чуть бомжом не стал.

– В смысле чуть, ты и есть бомж, наркот ебаный, – ухмыльнулся я. – А харю тебе расколотили, чтоб не пизди́л лишнего. Вот ты на хуя диллера, пидрилой назвал?

– А хули он кайф димедролом бадяжит? – резонно заметил тот. – Нет бы как все, детским питанием или пудрой сладенькой какой? Я, бля, попробовал дэху всего, думал, коньки отброшу, на сутки из жизни выпал. Короче, Москва твоя – это пиздец, делать там не хуй, сплошное кидалово и мудаки.

– Гер, я ебаться хочу, – в очередной раз проныла Лена. – Хорош еблом торговать.

– Да погоди ты, – отмахнулся я. – Не видишь, у нас разговор серьёзный?

– Можно я тогда Тоню трахну, ха-ха-ха? – зачем-то расхохоталась она.

– Да по хуй, – согласился я, и Лена тут же переключила внимание на подругу. – Мутный, вот ты, бля, пойми своей тупой башкой, нам здесь ловить тоже не хуй. Назад я возвращаться не хочу, а Москва – это люди.

– И хули? Вот сколько мы с тобой людей видели, а? Хоть одна гнида, вообще, что-нибудь нам хорошего сделала? Мне единственный раз только Богом быть понравилось, и то всем тут же пиздец настал.

– Да, неудобно получилось, – хрюкнул я и опрокинул в себя содержимое бутылки. – Фу, бля, голимая сивуха.

Я размахнулся и зашвырнул едва початую бутылку в угол. Она несколько раз кувыркнулась в полёте и с глухим стуком отскочила в сторону. А от того места, в которое она угодила изначально, донёсся недовольный утробный «урмяф».

– Пуся! – тут же подорвалась Лена и рванула в сторону мутанта, оставив в покое Тоню, которая даже и не думала просыпаться.

Мы проводили взглядом пьяную вдребезги девушку и снова продолжили дискуссию.

– Короче, Мутный, у меня в планах то, что тебе, скорее всего, понравится, – я обернулся к стеллажу и потянулся за следующей бутылкой. – Мы сколотим своё, собственное общество. Соберём вокруг таких же, как мы, тех, кому не повезло в жизни.

– Ты ебанутый?! – выпучил глаза тот. – Хоть представляешь, какие это моральные уроды?

Я даже замер на месте, так и не дотянувшись до пойла, что мне приглянулось. Медленно обернулся и внимательно посмотрел в глаза друга.

– Хочешь сказать, мы такие? – поинтересовался я, выдержав паузу.