Симфония Искажений (СИ)

— А ты забыл, что создал Искажение на расстроенном, черт тебя дери, фортепиано?! И после такого ты лезешь пробовать на вкус звучание приспособления для порождения Искажений?

Фрэнки почувствовал, что действительно виноват. Он увлекся, позволил предчувствию музыки завладеть собой, не задумываясь о возможных последствиях.

— Ну а ты зачем по клавишам ударил? — полюбопытствовал он. — Тоже не устоял перед соблазном, м?

— Вот еще, соблазн, — поморщился Сид. — Слышал я уже это чудище, звучит оно отвратно, поверь.

«Ну почему же, своеобразно, но не отвратно», — подумал Фрэнки, силясь уловить слухом осколки затухающего эха. А в следующий момент он понял, что Сид ушел от ответа. В другое время он не обратил бы на это внимания, даже при всей своей нездоровой мнительности, — в конце концов, не суть важно, отвечать или нет, тем более что вопрос изначально содержал в себе издевку, не больше; но в свете недавнего странного разговора и искусственного холода, которым не слишком умело, но старательно окружил себя Сид, любая мелочь становилась подозрительной.

— Ну так зачем? — настойчиво повторил Фрэнки и прищурился, внимательно наблюдая за реакцией попутчика.

— Чтобы тебя разбудить, конечно. — Сид смешался, в очередной раз выдал себя: он явно не ожидал, что вопрос повторят.

— А если отвечать правду? — строго спросил Фрэнки и сделал шаг к нему, глядя в глаза. — Ты бы хоть врать научился, прежде чем оттачивать на мне свое мастерство, Сид Ллойдс.

— Ты все такой же недоверчивый, — растерянно улыбнулся тот. Он выглядел усталым до изнеможения, и Фрэнки удивился, что только сейчас это заметил. Конечно, после недавней кровопотери пылать румянцем у Сида поводов не было, но по дороге в Мнимое Зазеркалье он, кажется, кипел энергией всем на зависть. Или нет? Или да?

Фрэнки взглянул на Резонансметр, и ему показалось, что инструмент более не спит, а наблюдает за ними вместе со скрытым в оконных проемах населением Мнимого Зазеркалья. Как будто в мире остались они одни, как будто они на все той же сцене провинциального театра, добрались до переломного момента пьесы, когда каждая реплика важна, и зрители ждут, затаив дыхание, каков будет следующий ход. Фрэнки рассеянно оглядел всю причудливую конструкцию, словно в ней таилась разгадка поведения Сида, — и маятник качнулся у него на глазах. Чуть сдвинулся, будто прячась или дразня.

— Он реагирует на резонирующих, — сказал Сид, проследив за его взглядом. Помолчал и прибавил: — Только на резонирующих. А вот раньше любой человек его пробуждал.

— И что это значит?

— То и значит, — Сид пожал плечами и сунул здоровую руку в карман. — То есть ничего.

— Это он на тебя среагировал?

— Угу.

— А почему на меня нельзя?

— Я уже объяснил.

— И что теперь будет?

— Я и это уже сказал. Ничего.

— А поподробней?

Сид вздохнул и отвернулся.

— Он не будет жить долго, качнется еще раз-два и снова уснет. Но он меня принял и запомнил. Теперь я могу создать свое Эталонное Искажение. К примеру. Я устал, Фрэнки. Давай вернемся.

— Создать свое? А разве они не…

— Пожалуйста, давай все вопросы потом! — взмолился Сид.

— Ага, чтобы ты успел подготовить правдоподобные ответы?.. — Фрэнки не сжалился, только сильнее разозлился: с ним явно обращались как с ребенком, которому можно рассказывать только добрые сказки, утаивая правду.

— Просто доверься мне! Я не желаю тебе зла, клянусь! Знаю, в это трудно поверить, но пожалуйста, Фрэнки! Я в жизни ни перед кем так не унижался, как перед тобой! Мне от тебя нужно доверие, дай мне его, прошу, только его, ничего больше, и тогда…

Сид замолк на полуслове, нервно оглянулся и увидел то, на что потрясенно уставился Фрэнки за его спиной, — человека. Насколько вообще можно назвать человеком передвигающееся на четырех конечностях существо, которое еще и неловко волочит за собой пятую. В мутных глазах коренного жителя Мнимого Зазеркалья не отражалось ни проблеска мысли, но он уверенно полз к пришельцам, словно собака, нашедшая хозяев.

— Ты только не бойся, — тихо сказал Сид, обращаясь к Фрэнки. — Не показывай своего страха и не шуми, они этого не терпят. Они как животные, ничего не соображают. Но они совсем не злые, если их специально не злить.

Напуганный до полусмерти, Фрэнки застыл на месте, лихорадочно соображая, сойдет ли эта поза за поведение человека, который не боится, и от собственных сомнений теряясь и пугаясь еще сильней.

Вслед за первым уродом к Резонансметру приковылял второй — прозрачно тощий, он выплыл из переулка на неестественно длинных ногах-палках навстречу онемевшему Фрэнки, а Сид тем временем уже дружелюбно улыбался существу на четвереньках и протягивал ему на раскрытой ладони заранее припасенный сахар. Придя в себя и поразившись выдержке этого хладнокровного манипулятора, Фрэнки осторожно придвинулся поближе к нему, рассудив, что рядом с бывалым человеком будет безопаснее, и вот тогда почувствовал, что тот дрожит.

— Сейчас уходим, — прошептал он. — Они редко появляются больше чем по трое, их и на весь город-то едва с три десятка наберется. Как только эти потеряют к нам интерес…