Симфония любви (СИ)

Этот разговор не для детских ушей, и я передаю Марьяшу Ольге Кузьминичне. Женщина уводит малышку, а мне впервые в жизни хочется ударить женщину. Приложить ее хорошенько о стену, чтобы в себя пришла.

— Открою тебе секрет… тут ничего твоего нет.

— Ошибаешься. При разводе…

— При разводе у меня всего этого не было.

— Что ты имеешь ввиду? — Анжела словно тухнет, как перегоревшая лампочка. Нервным движением поправляет волосы, пухлые не от природы губы подрагивают.

— А то, что наш развод состоялся еще когда ты свинтила после Марьяшиного рождения.

— В смысле?!

— Боже! Как я мог любить ТЕБЯ? — Закрываю глаза, еще больше разочаровываясь в своем выборе женщины ТОГДА. На что вообще польстился? На смазливую мордашку и красивую фигуру? Она же пустая внутри… — Анжел, как только ты уехала, я подал на развод. Ты не приехала ни на одно слушанье, и нас развели без твоего согласия. Прошло пять лет… На какую дележку имущества и бизнеса ты претендуешь?

— Ты сволочь, Макаров! Урод! Конченный!

— Да-да. Все так. И этот конченный хочет, чтобы ты свалила отсюда. И дорогу сюда забыла, как пять лет назад. Нам с Марьяной без тебя жилось отлично. Все трудности мы пережили без тебя. А теперь-то ты нам зачем? Мать-кукушка, которая приехала шантажировать? — Все-таки кипяток внутри меня вырывается наружу. Хотел ведь интеллигентно попросить, ан нет! — Так что вали туда, откуда приехала, дорогуша!

Голова резко дергается в сторону от смачной оплеухи. Вот же сука! Тру ладонью горящую щеку и понимаю, что нужно ехать к Маше. Влетаю в кухню, где Ольга Кузьминична отпаивает Марьяшу компотом. Делаю пару глотков из стакана дочери, целую в сладкие щечки.

— Мне надо уехать, малышка. Побудь с Ольгой Кузьминичной, ладно?

— Папуль, ты за Марией Сергеевной? Она была очень расстроена, — все еще всхлипывает дочка. А я словно чувствую всю ту боль, которую испытала Маша…

— Да, малышка. Я… я люблю Марию Сергеевну. И сделаю все, чтобы ее вернуть.

— Хорошо, папочка. Поезжай скорее.

И я еду, нарушая все правила. Пару раз даже проехал на красный. Словно с ума сошел, мчу к дому Маши. Калитка заперта, и никто не открывает, пока я не начинаю барабанить кулаком.

— Кто тут шумит? — раздается голос с явным южным акцентом. Щелкает задвижка, и в проеме калитки появляется женщина. Она, словно крейсер, рассекает пространство как волны. Отступаю на шаг. — Чего тебе?

— Я к Маше.

— Нет ее. Уехала она. С полчаса назад. Куда — не знаю.

— Спасибо, — снова срываюсь с места. Она могла уехать только на вокзал, потому что близких здесь у нее нет. Наверно, к матери поехала.

На вокзале лишь провожаю хвост электрички взглядом. Чччерт! Пинаю ногой камушек на асфальте.

— Эй, поаккуратнее… — слышу злое.

— Извините, — не оборачиваясь, прошу прощения и иду к выходу. На ночь глядя и в таком состоянии ехать не вариант. Выдвинусь рано утром. По моим расчетам Маша прибудет к матери часов в пять. Надо будет позвонить Дмитрию Николаевичу и как-то ненавязчиво спросить про Машу.

Как вообще могло такое дерьмо случиться? У меня ведь были такие планы на вечер… Чертова сука, Анжела… Она даже не знала, что уже мне не жена… Пропадала где-то пять лет, и вот, на тебе! Судя по тюнингу, она не бедствовала.

Нет, ну а что… Когда у нас родилась Марьяшка, я не был так богат. У меня не было квартиры и дома, не было фирмы… да ничего не было. Лишь задроченная «девятка», которая постоянно ломалась, и съемная однушка на окраине. А Анжелка всегда была требовательной. И беременность она не планировала, но я настоял. Вот она и родила. Для меня. И уехала хрен пойми куда.

Не жалею ни о чем. У меня есть Марьяшка, для которой я и рыл землю все эти годы. Чтобы обеспечить, чтобы ни в чем не нуждалась. И думал, что теперь у меня есть Маша.

До утра не могу сомкнуть глаз. Еле дожидаюсь пяти часов и звоню Дмитрию Николаичу. Он точно не спит. Говорил, что у него подъем в четыре — худОбу управлять.

И трубку он берет со второго гудка. Но Маша не звонила и не предупреждала, что приедет. Вру ему, что просто не могу ей дозвониться. Он обещает, что перезвонит, как что-то узнает. Но вот уже обед, а он не звонит.

И сколько раз я звонил Маше с прошлого вечера — не сосчитать. Мечусь из угла в угол, пытаясь найти решение. Снова звоню Николаичу, но Маша так к ним и не приехала. Прошу не волновать Галину Васильевну, и Дмитрий Николаевич обещает держать все под контролем.

Приходится ехать в командировку в «К», что совершенно меня не вдохновляет. Оставлять Марьяшу одну не хочется, и я по пути завожу ее к родителям. Они рады приезду внучки, но обеспокоенно смотрят на меня. Обещаю рассказать им все, как приеду обратно. Хотя, зная Марьяшу, можно предположить, что она сама все расскажет. Она смышленая девочка. И я уверен, что поняла всю ситуацию.

Две недели жарюсь в «К». Здесь стоит такой зной, что на улицу не хочется выходить абсолютно. Лишь сидеть под сплит системой и решать рабочие моменты.

Время неумолимо. Оно утекает сквозь пальцы, и я не могу зацепиться хоть за что-то, чтобы найти Машу. В голову уже ничего путнего не приходит.