Симфония Поднебесья (СИ)

Среди всего великолепия лишь одна девушка была удостоена чести исполнять песню, слова которой пленительным, чарующим, обворожительным голосом наполняли зал. Сейчас ее песнь была жалобная. Она жалела всех отчаявшихся, кто пришел к Архмагу, кто возложил свои надежды на фиолетовые силы, кроющиеся в холодном сердце властителя инферналов. Пела о проклятии плоти и о скором забвении разума. Она пела с обращением к повелителю, спрашивая, кто сломал его когда-то пылающее сердце, кто же она такая, кто наполнил его холодной безутешной злобой?

Вскоре девушка поперхнулась, огрубевшее пение разнеслось среди колонн зала. Осознав, что теперь ее прекрасному голосу уже никогда не быть прежним, она закрыла лицо руками, будто бы это могло помочь. Сейчас в пору заплакать, но и это было не дано инферналам. Попытки выжать нежное пение не привели ни к чему, кроме ломаного голоса и пробуждения повелителя ото сна.

— Вы потеряли то, для чего я вас принял в нашу обитель, — разлетелся по огромному залу медленный, басистый голос, наполненный грубостью рыка старого льва.

Девушки перестали играть на музыкальных инструментах и замерли, склоняя головы.

Архмаг уже левитировал горизонтально, рукой он притянул к себе остроконечную корону и надел ее на голову. Другой рукой, темным туманом, притянул белые широкие шёлковые ленты, покрытые серебряными нашивками. Полоски, словно змеи, сползали к Архмагу, придавая его телу новую форму. Когда появился явный образ доспехов, посеребрённый шелк затвердел словно сталь, завершая образ магической брони повелителя инферналов.

— Убирайтесь куда глаза глядят, более я в вас не нуждаюсь!

Девушка народа Тайрили мелкими шажками, с поникшей головой покинула зал, в секунду на ее место через балкон влетели бестелесные духи. Нет им покоя в этом и другом мире, призраки вынуждены постоянно кружить и быть в движении. Не могут они спать, хотя сон донимает их. Неисчезающее чувство голода нечем утолить. Усталость и постоянное беспокойство рвет и терзает единственное, что оставил им Архмаг после превращения. Это чистая проекция души, проявляемая среди мира живых, терзаемая тягостными ощущениями несуществующего тела. Звучит как безысходность и вечные муки, и только работа на повелителя дает им шанс на мгновение забыть тяготы и боль, причиняемые своим существованием.

— Ужасные новости, владыка! Человеческий ребенок в Поднебесье.

— Невозможно! Через барьер не прорваться.

— Гоблины, восхитительный, это гоблины его привезли.

Полоски ткани, сквозь которые секунду назад вяло пробивался фиолетовый свет, завибрировали и осветили все помещение. Темная дымка, стреляющая молчаливыми молниями, расползалась по залу, нанося ущерб его убранству.

— Приведите рыцаря, — потребовал Архмаг, выражаясь на общем наречии, и моментом пронесся по всему залу Тэмтейна, скрываясь в личных покоях. Внутри он так же мимолетом нырнул в портал, который вывел его в сокровищницу, где нет окон и дверей. Там он воспользовался заклинанием «Фос» — это первый уровень магии школы света, практикуемый в первую очередь послушниками башни Мирлето. Магия творилась соматическим методом. В его ладони загорелся светлячок, которого он приподнял над головой и отпустил, теперь, куда бы ни двигался хозяин заклинания, светлячок будет следовать за ним, освещая тьму вокруг.

В комнате не было гор серебряных или золотых монет, но было несколько артефактов, принадлежащих скоттам, и кольца с амулетами, инкрустированными фиолетовыми переливающимися камнями. По углам были расставлены громадные сундуки, но и там он не прятал золото, как поговаривают, их содержимое было именно тем, что Архмаг принес с собой, когда оказался в этом мире.

Поодаль, в самом конце сокровищницы, теснятся две прозрачные банки, наполненные магией монолита. Среди фиолетово-черной субстанции плавают головы поверженных врагов повелителя. В стеклянных сосудах настолько велико сосредоточение магии, что невозможно разглядеть, какая раса заключена в тюрьму, но голос их не может удержать ни магическая печать импровизированной банки, ни магическое стекло.

— Гнев или страх, не могу разобрать, — произнес грубый голос из банки.

— Смотря какой вопрос, если о силе монолита, то не страх, — произнес уверенный мягкий голос из банки.

— Что… еще один девичий глас извел на пути к успокоению? — спросил грубый голос.

— Мне требуется знать, это тот самый человек? — спросил их Архмаг.

— Испугался, коронованный? Судьба твоя известна, белая она, как снег в зимнем саду Ревербираны, — отвечал грубый голос.

— Замолчи и не произноси это имя, обезглавленный! Не пировать тебе с твоим богом за общим столом еще три эпохи, — разозлился Архмаг.

— Архапилар, ты обещал мне оливковую ветвь средь соленых берегов, — произнес мягкий голос.

— Бодрящий воздух и шум фьорда, — утвердительно произнес грубый.

— Бездонные пожиратели магии! — рыкнул повелитель инферналов и вылетел стрелой обратно в портал, а потом к балкону, через который пришли призраки-вестники. Осмотрев свой цветущий город, он заметил ту самую девушку, чей голос не выдержал времени и сломался.