Симфония времени и медные трубы

– Дима! Ты как-то неожиданно всё преподносишь! Разве можно это сразу решить? И как это будет? А здесь как? По-моему, это не очень честно будет выглядеть.

– Что ты толкуешь! В нашем положении приказ – это всё. Кто же посмеет подозревать нечестность, если ты будешь выполнять приказ? Нет, давай без разговоров!

Видя такую напористость Сенского, Егоров дал ему согласие подумать, списаться с женой, поговорить с товарищами, а потом сообщить ему.

Сенский уехал, взяв слово с Егорова, что он обязательно решит вопрос в смысле «да» и немедленно напишет ему.

Сенский произвёл хорошее впечатление на всех, а майор Рамонов даже позавидовал Егорову:

– Вот ведь какой хороший парень ваш инспектор! А ведь у него большие полномочия и права. А то наши! Приедут, походят и такую беллетристику напишут в акте, что потом за ними ещё десять поверяющих наедут!

Жизнь пошла своим чередом.

Глава 14

По дороге в оркестр, утром, Егоров встретил капитана Емелина. Капитан этот работал в политотделе и был всегда в курсе всех событий.

– Ну, брат! Новость интересная! Ты ничего не знаешь? – вместо приветствия обратился он к Егорову.

– Ничего не знаю. Какая же новость?

– Приехал новый комиссар части. Человечище в-в-во! – капитан показ большой палец. – По твоей части кумекает! Консерваторию кончил, в Тбилиси! По пению. Певец, значит. И академию политическую тоже прихватил! Голова!

– Ну и очень хорошо. Теперь будет у вас голова, а то все вы были без начальника!

– Он уже и о тебе спрашивал. Ты пойди к нему…

– Вызовет – пойду, а так, самому, здорово живёшь, по-моему, неудобно!

– Как знаешь. Но он вызовет!

Но новый комиссар не вызвал. Он пришёл в оркестр сам, во время репетиции.

Репетировали сюиту «Пер Гюнт» Грига. Егоров добивался точного исполнения штриха субито-пиано, музыка нравилась музыкантам, работали с интересом и увлечением, и никто не заметил, как открылась входная дверь и кто-то вошёл. Очевидно, прошло какое-то время до того момента, когда Сибиряков, вероятно, неожиданно подняв голову, увидел стоявшего у двери высокого, плечистого командира. Увидев его, Сибиряков быстро вскочил со своего места и дал команду «Смирно».

Егоров, обернувшись, увидел высокого командира в шинели, на петлицах которой алели три «шпалы», а на рукавах были красные звёзды.

«Старший батальонный комиссар? Значит, наш новый комиссар», – быстро сообразил Егоров.

Он чёткими шагами подошёл к комиссару и не торопясь, не комкая слов, отрапортовал:

– Товарищ старший батальонный комиссар! Оркестр вверенной вам части проводит учебные занятия в соответствии с расписанием. Военный капельмейстер техник-интендант первого ранга Егоров.

Комиссар подошёл ближе к оркестру, внимательно посмотрел на музыкантов и поздоровался с ними:

– Здравствуйте, товарищи музыканты!

После ответа музыкантов комиссар повернулся к Егорову, подал ему руку и сказал:

– Ну, будем знакомы! Моя фамилия Герош, а должность мою вы уже знаете! Дайте людям «Вольно» и, если не возражаете, объявите им перерыв, а сами расскажите мне о вашей работе, о ваших делах, нуждах, только имейте в виду, что всё зафиксированное в документах по части я уже знаю!

Они сели около егоровского столика, и Егоров не торопясь стал рассказывать комиссару о своих делах, о том, как они изыскивали ноты, как мучаются без большого барабана, как добились того, что сами почувствовали свою необходимость в части. Комиссар молча, с улыбкой, слушал и всё время покусывал зубами небольшую трубку тёмно-вишнёвого цвета.

– Ну что же… Как я понимаю, у вас всё хорошо! Сами-то вы удовлетворены своей деятельностью? Довольны ли сами собой? – спросил комиссар.

– Да, я удовлетворён тем, что увидел нужность моей работы здесь, именно в этих условиях. А быть довольным самим собой – мне как-то редко приходилось… – отвечал Егоров.

– Почему же так?

– Да не успеешь подумать о том, что вот как я хорошо это сделал, как узнаёшь, что кто-то сделал это ещё лучше! Ну и начинаешь думать о том, что я не так хорошо это сделал, а это уже не даёт оснований быть довольным собой!

– Так, так. Это неплохо! А как у вас, товарищ Егоров, с партийностью?

– Я, товарищ комиссар, беспартийный. Но члены партии в оркестре есть, есть и парторг.

Комиссар попросил позвать парторга, поговорил с ним, затем обратился к Егорову и сказал:

– А не приходила ли вам в голову мысль создать в части ансамбль какой-нибудь? Я подразумеваю – самодеятельный ансамбль. Ну хотя бы только песни? Есть ли певцы в части? Небольшой хор, два-три солиста и как аккомпанемент – небольшой оркестровый состав, но, разумеется, не весь оркестр.

– Сложность организации такого ансамбля, товарищ комиссар, заключается именно в том, что оркестровое сопровождение очень сложно создать при нашей оркестровой базе. Наш оркестр уж очень духовой! Нет тромбонов, нет саксофонов, а уж с тенорами и альтами не получится нужной лёгкости, нужной певучести. А певцов найти, конечно, можно.