Симон Петлюра

Однако увеличение в 10 раз за три недели войск повстанцев привело к серьезным проблемам, связанным с управлением этой стихией. Во многих полках почти напрочь отсутствовали кадровые офицеры, особенно офицеры-кавалеристы. Отсутствие офицеров приводило к проблемам с дисциплиной в войсках, к разложению, грабежам, погромам... И как часто бывает в революциях, некоторые, не контролируемые офицерами и командованием отряды повстанцев превратились в шайки грабителей. К тому же к восстанию иногда присоединялись различные «темные элементы», потому что им командиры «обещали отдать Киев на трехдневное разграбление».

В полной тайне Петлюра готовил операцию по разоружению немецких войск. К 10 декабря количество повстанцев превысило количество немецких войск, которые к этому времени хотели только одного — скорее выехать с

Украины в Германию. Ждать было больше нельзя... Повстанцы окружили немецкие казармы на Киевщине, и в большинстве своем немцы сложили оружие без боя. Разоружение немцев прошло успешно в Козятине, Виннице, Христиновке, Умани... Только в Фастове и Белой Церкви разоружение немецких солдат сопровождалось перестрелками.

Немцы были вынуждены подписать новый договор (12 декабря 1918 года на станции Козятин), по которому немецкие отряды должны были стягиваться из пригородов в столицу, в свои казармы. Немецкие солдаты обязались вывесить белые знамена над казармами и не препятствовать входу в Киев повстанцев.

Петлюра отверг как невозможное предложение гетмана прекратить борьбу и достигнуть компромисса, сев за стол переговоров. Массы, поднятые на борьбу Директорией, уже не простили бы никаких компромиссов. Массы требовали Киева и головы гетмана!

Винниченко, завидуя популярности Петлюры, обижался и негодовал. В его дневнике (за 27 ноября) читаем: «Хуже всего то, что движение совершенно неожиданно обрело окраску частного марша одного-двух лидеров. Семен Васильевич Петлюра стал лозунгом движения. Сегодня массы ему симпатизируют и доверяют». Зависть к популярности Петлюры постепенно разъедала сознание Винниченко. Вскоре в дневниках он будет называть Петлюру только уничижительно: «честолюбцем», «балериной», «выскочкой»...

А в декабре 1918-го, уже по всей Украине, стали ползти слухи, которые Винниченко немедленно зафиксировал в дневнике: «Как будто я арестовал Петлюру, а Петлюра меня, как будто у нас была дуэль, как будто Директория грызется в своей среде». Хотя все эти слухи были «легендами», но они возникали не на пустом месте...

Новый конфликт между Винниченко и Петлюрой продолжился и после переезда Директории в Винницу. Личная неприязнь снова обрела формы политического противостояния — уже на Государственном совещании 12— 14 декабря. Именно это совещание должно было определить направления государственной политики Директории на будущее. Однако оно со своей задачей не справилось — из-за конфликта внутри Директории.

Часть лидеров восстания выступали против парламентаризма, считая его «буржуазным пережитком» и ратуя за власть трудящихся, предлагая систему «настоящих» Советов (Рад) для УНР, Именно к этому направлению в начале восстания примкнул и Винниченко, а кроме него левые социал-демократы «незалежныки», левые эсеры «боротьбисты», часть эсеров «центра». «Директора» Макаренко и Швец высказывались за совсем непонятный (даже им самим) принцип «трудовой власти». В то же время Петлюра и Андриевский отстаивали широкую демократию и равные «внеклассовые» выборы в Учредительное собрание Украины.

Винниченко выступал за союз с Советской Россией и достижение с ней компромисса любыми путями и был согласен на любые уступки. Петлюра же ратовал за союз со странами Антанты и намеревался делать уступки Западу... Петлюру уже тогда поддерживали «военное лобби» и «екатеринославская группа» УСДРП.

Директория под влиянием Винниченко в конце концов выбрала принцип «нейтрального государства» и решила проводить дипломатические переговоры о союзе сразу с двумя совершенно противоположными силами, с Кремлем и Антантой. Принцип «нейтральности» в обстановке тотальной гражданской войны и привел внешнюю политику Директории к краху.

«Директора» страстно желали вывести Украину из международной изоляции, обрести признание и поддержку победителей-союзников. Однако «директора» не понимали, как достичь желаемого, поэтому метались из стороны в сторону. Такая политика, «на две стороны», приводила к крушению всех начинаний... Антанта не хотела признавать Директорию, зная о ее «советских симпатиях», считала лидеров Директории «большевиками» и «германофилами». В то же время Кремль, зная о стремлении Директории сблизиться с Антантой, называл «директоров» «буржуазными прихвостнями» и «врагами пролетариата». Большевики умело использовали «антантовские симпатии» Директории в своей пропаганде.