Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Визенталь рассказывает, что как-то раз один из американцев спросил его, почему он не эмигрирует в Америку. «Такие люди, как вы, – сказал он, – могут сделать у нас хорошую карьеру. Нашими дорогами управляют красные и зеленые огни светофоров, но всем остальным заправляют евреи». Визенталь оскорбился, и, по его словам, именно это побудило его с американцами порвать. Тем не менее в глубине души он так и не перестал ими восхищаться.

Разочарование Визенталя было таким сильным еще и потому, что искать военных преступников прекратили не только американцы, англичане, немцы и австрийцы, но даже еврейские организации. «В первые годы после войны, – писал он, – мы уснули. Мы занимались чем угодно, только не поиском военных преступников. Ведь как известно, у евреев не было на это денег». По его оценке, от наказания сумели уйти девяносто процентов преступников, и «когда-нибудь, – говорил он, – нам придется за это оправдываться».

В Австрии розыском военных преступников не занимался даже Всемирный еврейский конгресс, и один из его руководителей, Оскар Карбах, объяснил Визенталю, что на то были причины политического свойства. Австрия, по его словам, нужна была всему миру как нейтральная страна, где можно было устраивать встречи между представителями Западного и Восточного блоков, а на фоне чудовищных процессов над нацистскими преступниками работа международных организаций, включая ООН, была бы невозможна.

Хотя Карбах этого и не написал, но нейтральная Вена была также идеальной площадкой для шпионской деятельности. В таком «плацдарме» нуждались все. «Я не удивлюсь, – писал он, – если в будущем какой-нибудь историк обнаружит, что австрийцы получили четкий приказ не относиться к судам над военными преступниками всерьез», – и добавил, что Визенталю, наверное, известно об этом лучше него самого.

5. Провал

Сообщив израильскому консулу, что Эйхман живет в Аргентине, Визенталь находился на седьмом небе от счастья: он был уверен, что Израиль начнет действовать немедленно. Он представлял себе, как к нему придут и попросят адрес информатора в Буэнос-Айресе, как он еще раз навестит барона Маста и как барон не только не откажется помочь, но, возможно, даже даст ему рекомендательное письмо, после чего кто-нибудь сразу отправится в Буэнос-Айрес, чтобы найти Эйхмана. Может быть, думал Визенталь, это будет израильский разведчик, а может быть, какой-нибудь южноамериканский еврей, действующий по поручению Всемирного еврейского конгресса. Свое дело Визенталь сделал, но он понимал, что продолжать искать Эйхмана самостоятельно больше не сможет: для этого требовалось вмешательство государственных инстанций. Однако прошел год, но не произошло ровным счетом ничего.

В марте 1954 года в Линц приехал консул Эшель и сказал Визенталю, что президент Всемирного еврейского конгресса Нахум Гольдман просит прислать ему отчет о ходе расследования по делу Эйхмана. С этой просьбой Гольдман обратился к консулу еще несколькими месяцами ранее, пояснив, что она исходит от американской разведки, и израильский дипломат пообещал ему поговорить с Визенталем, однако сделать этого так и не собрался и в результате получил от Гольдмана еще одно письмо, где тот упрекал его за медлительность. «Американскую разведку, – писал Гольдман, – интересует любая информация по этому делу, которую консул может ей предоставить».

Визенталь поспешил изложить все, что ему было известно об Эйхмане. Гольдман был человек очень влиятельный, и со столь важной персоной ему еще никогда контактировать не приходилось. При этом, понимая, какая большая ответственность на нем лежит, Визенталь постарался быть осторожным в формулировках. «Я, – писал он, – разумеется, не могу поручиться на сто процентов, что Эйхман действительно находится в Аргентине или что он находился там в 1953 году, но все признаки убеждают меня в том, что дело обстоит именно так».