Симонов и война

Я наотрез отказался внести какие бы то ни было поправки в свою книгу «Живые и мертвые», когда после XXII съезда некоторые прыткие издательские работники вручили мне эту книгу, заложив в ней на предмет «дополнительного обдумывания» — все места, где шла речь о Сталине.

Но наряду со всем этим, я, работая над своими книгами о войне, не забываю и никогда не забуду об ответственности Сталина и за 1937–1938 гг. и за ту обстановку, в которой мы встретили войну.

Я писал в своей книге «Живые и мертвые», что Сталин человек великий и страшный, и остаюсь при этом убеждении и теперь.

В моих, опубликованных раньше книгах о войне «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются», «Южные повести», «Каждый день — длинный» — та же самая концепция, что и в моей новой книге «Сто суток войны», и в романе «Сорок пятый год», и в фильме об обороне Москвы, над которым я сейчас работаю.

О будущей публикации моей работы «Сто суток войны» в журнале и отдельной книгой не раз упоминалось в печати, с указанием на то, где и когда она будет опубликована полностью. Две главы из нее с этим же указанием печатались в газете «Известия». Третья глава напечатана там же, в «Известиях». Другие главы читались по радио. В связи с публикацией глав из моей книги в «Известиях» я выступал по телевидению, отвечая на многочисленные читательские письма.

Помимо принципиального несогласия с цензурой, я не могу примириться с тем, что некоторые люди, впервые в моей жизни пытаются сделать из меня «запрещенного» писателя. И не понимаю, кому и для чего это нужно?

Прошу Вашей помощи — чтобы был выпущен в свет уже почти полностью отпечатанный номер журнала с первой частью моей работы, а в дальнейшем была напечатана вся моя книга. А если Вы, при Вашей огромной занятости, могли бы принять меня, — буду благодарен Вам за это.

Глубоко уважающий Вас Константин Симонов.

1966

Секретарю ЦК КПСС П. Н. Демичеву

Многоуважаемый Петр Нилович!

29 октября прошлого года я обратился в ЦК КПСС с просьбой о помощи в связи с тем, что цензура задержала публикацию моих военных дневников. 15 ноября прошлого года, в связи с этим обращением в ЦК КПСС, я был на приеме у Вас, и Вы мне сообщили, что мои дневники будут разосланы для чтения, и порекомендовали мне, как положено, терпеливо ждать решения вопроса о публикации моих дневников. Я выполнил ваш совет и на протяжении пяти месяцев никому ни одним словом не напоминал о себе, ни о своей книге.

Сегодня я улетаю на месяц на Дальний Восток в качестве специального корреспондента «Правды». Вернусь обратно накануне съезда писателей — 16 мая. К этому дню пройдет как раз полгода со времени нашей встречи с вами.

Я, конечно, не сижу сложа руки — работаю. Но когда лежит под запретом книга, на которую ушло три года жизни, работать нелегко. Хочу верить, что кто-то задумается над этим ко времени моего возвращения.

Уважающий Вас Константин Симонов.

Апрель 1967

Шауро

Многоуважаемый Василий Филимонович!

В связи с теми сведениями, о которых мне было сообщено в Отделе культуры, о том, что кто-то в Италии собирается издавать мою еще не вышедшую у нас книгу «Сто суток войны» и о том, что там, в Италии, якобы имеется текст ее, неведомо откуда взявшийся (в чем я, кстати сказать, сомневаюсь), я считаю полезным послать издателю моей книги «Каждый день длинный…» письмо, копию которого прилагаю.

Это письмо преследует три цели:

1) Я выражаю свое принципиальное отношение к кражам и жульническим изданиям наших книг за рубежом.

2) В том случае, если рукопись «Ста суток войны» в Италии действительно есть, и она у Рицолли, то Рицолли будет заранее ясно, что, издавая ее, до того как она вышла у нас на русском языке, он вступает со мной в прямой и резкий конфликт.

3) Если этой рукописью располагает любое другое издательство, то Рицолли, на основании моего письма, будет иметь выгодную для него возможность в той или иной мере воспрепятствовать изданию этой рукописи в Италии до ее выхода у нас, а после ее выхода у нас — будет иметь право на преимущественное издание ее в Италии.

Очевидно, в конце октября, в связи с Неделей советской культуры в Италии, я могу оказаться там и все обстоятельства выясню на месте. Но, по зрелому размышлению, я думаю, что посылка такого письма сейчас, предварительно, была бы полезна для дела.

Прошу рассмотреть этот вопрос.

На тот случай, если он не будет решен до моего отъезда — 11 августа с. г. на Дальний Восток, я оставлю подлинник письма в Союзе писателей у К. В. Воронкова, с тем чтобы оно было отправлено Союзом писателей в Италию уже в мое отсутствие, если будет сочтено целесообразным сделать это.

В связи совсем сказанным считаю своим долгом выразить глубокое убеждение в том, что неумеренно разросшаяся и принявшая за последнее время небывалые размеры активность нашей цензуры, продолжающей все расширять список т. н. запрещенных произведений, все чаще объективно играет на руку зарубежным антисоветчикам. Облегчает их деятельность и затрудняет нашу.