Симпатика (СИ)

Хань затруднялся дать отцу Чонина какую-нибудь определённую характеристику и не мог однозначно определить его ни как хорошего человека, ни как плохого. Зато в одном Хань не сомневался: каким бы ни был отец Чонина, он всё равно любил своего сына. Поэтому, когда все узнали подноготную серии терактов, его ассистент и ещё несколько чиновников из министерства мигом оказались в гостях у госслужб с весьма печальными перспективами на ближайшее будущее. И вот тогда-то отец Чонина сам навестил Ханя и разрешил ему заняться синтезированием.

У закрытой биокамеры в этот вечер Хань остался один. Остальные разошлись по домам, чтобы немного отдохнуть. Хань остался, потому что уже месяц фактически жил рядом с биокамерой. Даже диван перетащил и поставил у длинной стенки, чтобы была возможность дотянуться рукой до чехла биокамеры.

Собственно, биокамеру поставили в зале с криокамерами из опасений, что Чонин может не перенести длительную транспортировку. Сначала долго спорили, а потом просто установили биокамеру рядом с криокамерой, сведя тем самым транспортировку к минимуму. Ну и поскольку остальные криокамеры на уровне пустовали, то им разрешили устроить лабораторию прямо на месте.

От монитора Ханю всё-таки пришлось отвлечься, потому что сработал звуковой сигнал. Это означало, что в лабораторию кто-то заглянул. Хань догадывался, кто же это. И убедился в своих предположениях, различив маленькую фигурку за матовой перегородкой, отделявшей временную лабораторию от большей части зала с криокамерами.

— Привет, Солли.

Она кивнула ему, прижала к груди плюшевого медвежонка и подошла к биокамере. Привычно уже уселась на подушку на полу и прикоснулась левой ладонью к стенке биокамеры.

Хань стиснул в руке карандаш с такой силой, что сломал его. В который раз боролся с искушением. Ему так хотелось попросить Солли: “Скажи ему, что я его люблю”. Нестерпимо хотелось. Но приходилось ограничиваться нейтральным:

— Передай привет от меня. Как всегда. Хочешь перекусить?

— Пить, — выдержав долгую паузу, тихо ответила Солли. Погладила стенку биокамеры кончиками пальцев, поднялась с подушки и подошла к столу Ханя, чтобы взять у него бутылку с водой. Сделав пару глотков, бутылку она ему вернула, но тут же недовольно наморщила носик.

— Что? — забеспокоился Хань.

Солли двумя пальцами потянула его за полу измятого больничного халата и безжалостно сообщила:

— Ты грязный.

Хань немного смущённо потёр подбородок и неохотно подумал, что ему и впрямь стоило бы пару часиков поотмокать в ванне, побриться и влезть в чистую одежду. Только отлипать от монитора он опасался.

— Я побуду тут, — утешила его Солли, словно прочла мысли. Хотя, скорее всего, именно это и сделала. Точнее, прочла намерения и настроение, если верить Бэкхёну. Бэкхён одержимо играл с Солли в различные игры в попытках выяснить пределы её способностей. И он пришёл к выводу, что Солли всё-таки эмпат. Чем-то большим это становилось исключительно по отношению к Чонину. Суждениям Бэкхёна Хань доверял, поскольку тот возился с дельфинами, а дельфины владели и эмпатией, и телепатией сразу, так что Бэкхёну было с чем сравнивать.

— Разве сегодня ты не едешь с Бэкхёном?

— Завтра. Сегодня я с папой.

Хань не особенно вникал в свару Чанёля и Бэкхёна по поводу Солли, так что не понимал до конца принцип делёжки времени. Просто отметил для себя, что Солли то Бэкхён забирает к себе на ночь, то Чанёль, а в остальное время она ночует в лаборатории. Дни в лаборатории она проводила по умолчанию, но никому не мешала. Солли могла говорить, но предпочитала молчать. Если поначалу фразы давались ей с трудом — полноценные фразы, а не отдельные слова, то сейчас она говорила вполне связно. Но всё равно мало. И привычка переходить на жесты осталась у неё до сих пор.

— Со временем пройдёт, — подытожил Чунмён как-то, — хотя она всегда будет бурно жестикулировать во время разговора.

Неделю назад Солли принесла в лабораторию старый плеер Чонина, положила на стол перед Ханем и требовательными жестами велела включить, чтобы музыка играла громко.

— Это он тебя попросил? — поинтересовался у неё Хань, пока возился с компьютером, подключая к нему плеер и настраивая звук для нужной громкости.

— Нет. Но, может быть… будет меньше больно.

Хань тогда замер на месте, а потом возился вдвое дольше с плеером, чем требовалось, потому что руки тряслись. И предательски дрожали губы. И он не представлял, как ему вообще смотреть Солли в глаза. И Чонину, когда тот покинет биокамеру. Если. И если Хань не справится, то получится, что всё это ещё и зря было. Получится, что Хань напрасно мучил человека. Мучил любимого человека. Мучил при том, что обещал не мучить, но обещание превратилось в ложь.

Ханя частенько подмывало спросить у Солли, ненавидит ли его Чонин. Но он не мог. Такие вещи стоило спрашивать прямо. Придётся потерпеть и спросить потом — у самого Чонина. Быть может. Если Ханю удастся сделать всё правильно и без ошибок. На этот раз.