Символ Веры

Голос вахмистра прозвучал странно. Лица его Олег не видел, но в словах Цвынара ему почудилась необычная нотка. Юноша не мог понять, что именно… как будто старый солдат принял его историю близко к сердцу, но скрыл эмоции за броней выдержки.

Но ведь такого быть не могло, не так ли?.. С чего бы Злобному, который славился черствостью и бездушием, внезапно интересоваться проблемами какого-то наемного милиционера?..

— Условия очень хорошие были, — выдавил Олег. — Ну, то есть показались очень хорошими. Вроде все успевал отдать, все получалось.

— И не получилось, — резюмировал Цвынар. — Что, в других местах денег найти не смог, пришлось вербоваться?

— Столько — нет. А в Милиции обещали хорошие деньги. Да еще контракты у кригов, неплохая подработка…

— Что теперь?

— Последнее предупреждение. Потом обращение взыскания. Я думал, премия за это дело поможет внести очередной взнос, — Олег махнул в сторону лагеря, где разгорался огонь, во всех смыслах.

— А нехрен было пигмеев разных жалеть и кривиться, — буркнул вахмистр. — Остался бы в обойме и с премией.

— Да, не стоило, — понуро согласился Олег.

Какое-то время оба молчали. Цвынар наконец домучил сигарету и запалил вторую.

— Притащил мне как-то знакомый брошюрку хорошую, «О вреде онанизма и пользе курения», золотые прямо слова, — сказал Цвынар прежним злобноехидным тоном. — И так там ясно расписано, почему в курении благость… а все равно больше двух за раз уговорить не могу. Не ложится душа и все.

— Ага, — вымолвил Олег, потому что так и не придумал, что можно ответить на такое откровение.

— Хорошо, наверное, двух сестренок иметь, — протянул вахмистр. — Везучий ты. Симпатичные хоть?

— Да, наверное… — замялся юноша. — Симпатичные…

— А ты их, паскудная душа, под такую раздачу подвел, — заметил Цвынар. — Как жить дальше будешь теперь?

— Зарабатывать буду, — огрызнулся Олег, потому что именно этот вопрос — «что же делать дальше?» — он с переменным успехом задавал себе весь последний год.

— А если не сможешь? — Олег мог бы поклясться, что глаза вахмистра блеснули отраженным светом как две стеклянные линзы. Или как зрачки ночного хищника.

— Смогу.

— Ну, бог в помощь. Хорошо, когда у тебя кто-то есть. Хорошо, когда не поздно еще все исправить.

— Что? — Олег не понял и посмотрел на Цвынара.

— Хорошо, когда ты можешь еще все исправить, — медленно, чуть ли не по складам повторил вахмистр. — Или хотя бы попробовать.

Олегу показалось, что Хартман хотел что-то добавить, но если вахмистр и собирался сказать лишнее, то передумал. Он словно оборвал себя на полуслове, захлопнув чуть приоткрытый тайничок души. Закрыл прочную крышку и запер надежным замком.

Со стороны лагеря донеслись выстрелы. Бахало узнаваемо — охотничий винчестер, классическая рычажная скорострелка. Народ разогревался. Кто-то пел, мешая французские и немецкие слова, вклинивая английские фразы. преимущественно сугубо непристойного содержания — это было понятно даже Олегу с его убогим знанием иностранных языков.

Среднее картельное звено, так сказал Хартман… Олегу стало интересно — если это и в самом деле так, то как же на самом деле выглядит отдых настоящих сливок общества? Чем развлекаются люди, которые с рождения отгорожены от прочего мира непроницаемой стеной абсолютной власти и невообразимых денег?

— Ты вообще везучий человек, — Хартман довольно резко оборвал неожиданные философские размышления.

— Наверное.

— И даже сам не представляешь, насколько везучий. В хорошую контору попал.

— Правда? — услышанное не вязалось с уже проявленным пренебрежением к «Тезею», так что Олег старался быть предельно обтекаемым и дипломатичным.

— В нашем деле главное — что о тебе знают и что думают. Репутация прежде всего. И главнее всего. А ты нашим хозяевам репутацию малость подмочил.

— Чем?!

— Что в рекламках разных писано? Что устроители обещают? Полный комфорт, все лучшее из лучшего, надежная и суровая охрана. Никаких сантиментов и соплей. А ты был надежной и суровой охраной? Кто игрушку пожалел, да еще и не втихомолку? Ну что значит «это же человек все-таки»? Как ребенок, ей-богу. Бушменка эта, если что, даже для банту и прочих дикарей стоит чуть выше обезьяны. Ну, настолько, чтобы сношать не позорно было.

— Но я же… — Олег осекся, так и не сумев оформить внятно суетливые мысли и крутящиеся в голове обрывки фраз.

Хартман малость подождал и продолжил повествование.

— То, что ты себя наивным дурачком выставил — это ладно. Но ты показал нанимателей слабаками, которые набирают с улиц абы кого. Понятно, что с иррегуляров брать нечего, но всему есть предел.

Цвынар вздохнул и в третий раз измерил Олега критическим взглядом, на этот раз только в одном направлении, от макушки до пят.

— А это очень, очень плохо для репутации, — тоном ниже сообщил вахмистр. — С этого может ничего не случиться, а может пойти нехороший слух. и среди клиентуры, и среди своих, гильдейских. Мир кригскнехтов, он только кажется большим, на самом деле все друг друга знают. Достаточно один раз слабину показать — сожрут.