Символическая жизнь

Несмотря на то, что единственная реальность заключена в индивиде, некоторые обобщения необходимы, чтобы помочь разъяснить и классифицировать эмпирический материал, который собирается психологом при изучении многих индивидов. Очевидно, невозможно сформулировать какую-либо психологическую теорию или обучить ей, описывая большое количество отдельных случаев без какой-либо попытки увидеть, что они имеют общего и в чем различны. В основу могут быть положены любые общие характеристики. Можно, например, довольно просто различать экстравертов и интровертов. Нет необходимости в специальном объяснении этих терминов, поскольку они сделались общераспространенными в массовом речевом обиходе.

Это только одно из многих обобщений, из которых можно производить выбор, но оно вполне подходит для нашей цели в том смысле, что мы ищем описание метода или подхода к пониманию сновидений, как главных источников естественных символов. Как я уже сказал, процесс толкования заключается в столкновении двух разумов – аналитика и анализанда, а не в применении заранее сложившейся теории. Разум аналитика характеризуется рядом индивидуальных особенностей, число которых может быть таким же, как и у анализанда. Эти особенности несут на себе печать предубежденности, предвзятости. Недопустимо считать, что аналитик является суперменом лишь потому, что он доктор и владеет теорией и соответствующей техникой. Он может только воображать себя таковым, если полагает, что его теория и техника являются истиной в последней инстанции, способной охватить все психическое целиком. Но так как подобное предположение более чем сомнительно, то в действительности аналитик «суперменом» себя и не считает. Соответственно его будут одолевать тайные сомнения в принятии подобной установки, если он станет противопоставлять человеческой целостности анализанда свою теорию и технику (которые являются не более чем гипотезами) вместо своего чисто человеческого отношения. Только последнее представляет эквивалент личности его анализанда. Психологический опыт и знание есть не более чем профессиональные преимущества со стороны аналитика, которые не оставляют его в безопасности вне поля его деятельности. Он проверяется на «прочность» точно так же, как и анализанд.

Поскольку для систематического анализа снов необходима конфронтация двух индивидов, многое будет зависеть от сходства или различия установок аналитика. Если оба относятся к одному и тому же типу личности, то существует возможность длительного, благополучного, совместного плавания. Однако если один из них экстраверт, а другой – интроверт, то их противоположные установки могут привести к столкновению, особенно в том случае, если они не осознают, к какому типу относятся, или же считают, что их тип – единственно правильный. Такая ошибка вполне вероятна, поскольку то, что ценно для одного, лишено ценности в глазах другого. Один будет придерживаться взглядов большинства, а другой будет отвергать их именно по этой причине. Например, Фрейд рассматривал интровертный тип личности как болезненную погруженность в себя. Однако интроспекция и самопознание могут играть и весьма важную роль.

Экстраверсия и интроверсия – всего лишь одно из многих различий в человеческом поведении. Но именно оно довольно часто узнаваемо и очевидно. Изучая индивидов-экстравертов, например, довольно скоро можно обнаружить, что они во многих отношениях отличаются друг от друга, и экстравертность оказывается слишком поверхностной и общей характеристикой. Вот почему уже давно я пытаюсь найти некоторые другие основные характеристики, которые могли бы служить целям упорядочения явно безграничных колебаний человеческой индивидуальности.

Меня всегда поражал тот факт, что существует удивительно много людей, которые не стремятся размышлять, если этого можно избежать, хотя они отнюдь не глупы, и столь же значительное число тех, кто постоянно держит свой разум «в работе», но действует при этом поразительно глупым образом. Столь же удивительным для меня было обнаружить, что многие образованные и мыслящие люди живут так, словно они не научились пользоваться своими органами чувств (насколько это можно заметить). Они не замечают вещей перед своими глазами, не слышат слов, звучащих у них в ушах, не замечают предметов, которые трогают или пробуют на вкус. Некоторые живут, не замечая, не осознавая своего собственного тела. Есть и другие, которые, казалось бы, живут в странном режиме своего сознания, будто состояние, в котором они сегодня оказались, было окончательным, постоянным, без какой-либо возможности перемен. Словно мир и психика статичны и остаются такими вечно. Они, казалось бы, избегали любого вида воображения и всецело зависели от непосредственного восприятия. В их мире отсутствовал случай или возможность чего-нибудь, и в «сегодня» не было ни частицы «завтра». Будущее оказывалось простым повторением прошлого.