Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации

Кормчие Звезды. Самым ярким блеском горит у В. И. свет Бога. В И. постоянно представляет истинную тайну дионисианства ‹…› В царство ? недр – тайн спустился Ницше, туда же снизошел В. И. Ницше для него только пример, а не образец. Он понял Диониса ‹…› не как голос мировой воли, а как сплетение между смертью и жизнью. 2-я кормчая звезда – это Гераклит. Идея изначального огня, всепоглощающего и рождающего, и эта идея сплелась с идеей Диониса. Обе эти идеи оплодотворили душу нашего «пламенника», и он создал свои лучшие вещи.

Как кончил Ницше, так приблизительно кончил и Тантал. Это самое близкое по мысли воплощение немецкого философа.

Вот 3 кормчие звезды, но этих кормчих звезд гораздо больше. Тут вы найдете и Гете, и Новалиса, и [Бодлера] «ботаника зла»… Хочется упомянуть еще 1 звезду, это народность. Верный сын края долготерпения нашел эту черту, мало выдвинутую цветущим эллинством. ‹…› Конечно, Дионис – огонь, но тут Дионису подает руку древняя русская мифология (Заря-заряница); эта славянская нота нашла отзвук в первом ученике В. И. Сергее Городецком, и дионисиазм свил себе прочное гнездо в нашей поэзии. Символ – это сверхполнота представления. Символическая речь приливает к вам волнами. Отливая, она оставляет осадок, и этот осадок – символ.

Этот дионисийский экстаз, в котором живет наш поэт, отразился и на его языке. Предмет изумления для его поклонников и предмет нападок для его врагов. Что сделалось с языком в руках этого кудесника. Мы словно присутствуем при юности этого языка. ‹…› Если бы было принято для современных поэтов составлять словари, то вряд ли кто-либо из поэтов оказался бы богаче нашего. И при этом вечное алкание. И поэт берет снова свой молот и кует, кует, пока не выкует, что ему нужно. Национально? строгое единство, строгая цельность его языка. Нет тех галлицизмов, которыми пестрят произведения ныне покойного И. Ф. Анненского, острых? обличающих его французскую натуру. Конечно, не всегда хорошо. Не нравятся мне молнийный, рыжекосмый (для нимф, наяд), но неудачных слов мало ‹…› В общем можно преклониться перед этою творческой силой нашего поэта. Но откуда же словотворческая сила нашего поэта? Только греческий язык достигает словотворческой силы. Корень в дионисийстве, дифирамбе греческом ‹…› Из поэтов недифирамбистов только Эсхил сравнялся с ним. В. И. перенес на русский язык ту свободу, которую он видел у греческого дионисийского Возрождения. Так новатор во всех областях должен быть новатором и в области стихосложения. Но в этом у него только нормальное богатство. Я не подсчитывала, но думаю, что Бальмонт превзошел его.

Счастливое сочетание филолога и поэта. ‹…› Все указанные свойства намечают его как будущего переводчика Эсхила, и он уклоняться не может. Кто может, тот должен.[622]