Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации

8

ВЯЧЕСЛАВУ[1100]

О, вожатый мой! За тобою следом
Я вступал в обитель блаженной тени;
Дивной я внимал; пред ее ж улыбкой –
Взоры потупил.
Мне ли, мне ль она – улыбнулась нежно?
Оттого ль дерзаю в напеве робком
Помянуть молебно святое имя
Сладостной Сафо?

Юрий Верховский.

Лесной, ночь на 19. VII. 914.

9

ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ[1101]

Откликнись, друг! Услышать жаден я
И уж заранее невольно торжествую
Пред тем, как воспоет годину боевую
Душа звучащая твоя.
Мне памятны ее живые звуки
Во дни недавние бесстрашия и муки
Родных полунощных полков;
И ныне ли, когда их жребий не таков,
Когда венчает их величием победы
Судьба-звезда, какой не ведали и деды,
Не вырвется из пламенных оков
Всерасторгающее слово?
Под обаянием великого былого
Я верю: на Руси не надобен певец
На вызов славных дел; но сладок он для славы –
И нам в биении созвучном всех сердец,
И братьям-воинам, когда вернутся, здравы,
На лоно мира, наконец.

Юрий Верховский.

4. XI. 914. Тифлис.

Леонид Семенов – корреспондент Андрея Белого

«Мои слова памяти будут о стихотворце, мятежнике, работнике, страннике, священнике и мученике Леониде Семенове-Тянь-Шанском» – в этой фразе З. Н. Гиппиус из ее очерка «Поэма жизни (Рассказ о правде)» (1930)[1102] обозначены основные жизненные вехи одного из «младосимволистов», сверстника Александра Блока и Андрея Белого, избравшего, однако, иную – не собственно творческую, а, – используя символистскую терминологию, в данном случае вполне уместную, – «жизнетворческую» стезю. Обретенный Семеновым в 1907 г. путь «жизнетворчества» предполагал не только отказ от литературных форм самовыражения, но и полное изменение образа существования: «вслед за Александром Добролюбовым он расстается с “обществом” и уходит “в народ”. ‹…› Постепенно имя Семенова, как и имя Александра Добролюбова, становится своего рода символом – олицетворением “ухода”, к которому тяготели и другие младшие символисты (Блок, Белый)».[1103] Закономерным образом возникает вывод о том, что биография Семенова – «самое значительное его произведение».[1104]

Приведенная выше фраза Гиппиус содержит лишь одну неточность: пришедший в результате долгих духовных поисков в 1915 г. к исповеданию православия, Семенов в 1917 г. лишь готовился, по благословению оптинского старца отца Анатолия, принять сан священника, но за несколько дней до рукоположения, вечером 13 декабря, был застрелен на пороге собственного дома местными крестьянами. Пользуясь попустительством новой власти, воцарившейся после большевистского переворота, они безнаказанно разоряли дворянские гнезда и убивали их хозяев; жертвами бандитов стали и другие представители рода Семеновых, жившие на юге Рязанской губернии. Как свидетельствует в воспоминаниях (1942) В. П. Семенов-Тян-Шанский, «убит Леонид был не разбойниками, а распропагандированными людьми из крестьянской молодежи – теми же самыми, которыми ранее был ранен его старший брат». «Ими же, – добавляет мемуарист, – были убиты вслед затем и другие наши родные и знакомые, как Н. Я. Грот, князь Сергей Ник. и княжна Нат. Ник. Шаховские ‹…›. О том, что Леонид был убит не разбойниками, говорит тот факт, что дом на его хуторе не был ограблен, но, как передавала мне его сестра, были уничтожены частично лишь его записи и дневники, что, по ее мнению, сделано было из опасения, что Леонидом в дневниках могло быть описано происходившее вокруг, причем он мог знать имена тех, кто являлся виновником разных уголовных проступков, совершавшихся вокруг, в том числе убийств и покушений».[1105]