Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года

Вопрос о соотношении стихийного и сознательного в истории Февраля неоднократно обсуждался, обсуждается и, надо полагать, будет обсуждаться историками еще долго. Изначально революция рассматривалась некоторыми современниками как результат коварного заговора врагов России. Гардемарин элитного Морского корпуса вспоминал: «Волнения в городе мы объясняли исключительно „немецкими деньгами“, о революции даже и не мыслили». Начальник корпуса фактически подтвердил подобную оценку событий 27 февраля 1917 г.: «Нашему врагу, Германии, сегодня удалось одержать самую крупную победу». Но не только юные питомцы военно-морского учебного заведения и опекавшие их старые адмиралы, но и опытные политики полагали, что за спиной демонстрантов действовали вражеские агенты. Так, уже в 1917 г. П.Н. Милюков указывал на роль германских денег в провоцировании беспорядков на промышленных предприятиях столицы, в Ставке также полагали, что волнения в Петрограде вызваны «немецкими кознями»[23].

В то же самое время германское командование санкционировало выпуск листовок на русском языке, в которых утверждалось, что переворот в Петрограде якобы произошел в результате действий британских агентов, пытавшихся предотвратить заключение сепаратного мира между Россией и Германией. И, похоже, немецкие военные и политики сами искренне верили этой версии. Так, германская пресса именовала переворот в российской столице «английской революцией», даже германские генералы впоследствии в своих воспоминаниях с уверенностью указывали на роль Антанты в свержении царя[24].

Русские авторы правого толка считали и считают революцию 1917 года следствием действия неких подрывных антинациональных «темных сил», в числе которых нередко называются и масоны. Выявление же новых фактов, касающихся истории российского масонства, они рассматривали и рассматривают как подтверждение своей точки зрения.

Советские историки с начала 1930-х гг. всячески подчеркивали организующую роль большевистских организаций в дни Февраля. Новый сильный импульс эта тенденция получила после 1967 г. Все действительные и сомнительные факты активного участия организаций и отдельных членов партии большевиков в революционных событиях тщательно регистрировались, тем самым искусственно создавалась весьма впечатляющая картина партийного руководства массовым движением. При этом деятельности иных организаций и групп в ходе революции придавалось куда меньше значения, что искажало масштаб деятельности большевистских организаций. Авторы, пытавшиеся показать стихийный характер движения, подвергались в советские времена серьезным идеологическим и квази-академическим проработкам[25].

По-своему атаковал теорию стихийности, находясь в эмиграции, Л.Д. Троцкий, представляя стихийность масс как следствие многолетней организации. Он признавал, что в Петрограде ослабленные в годы войны большевистские центры действительно не могли возглавить массовое революционное движение, однако утверждал, что Февральским восстанием руководили «сознательные и закаленные рабочие, воспитанные главным образом партией Ленина»[26]. Стихийное движение в дни революции, таким образом, считалось следствием многолетних организационных усилий партии большевиков. В настоящее время некоторые исследователи стремятся выделить организующую роль иных политических сил. Например, подчеркивается значение «единого фронта» различных левых групп, координировавших свою деятельность. Другие авторы особо выделяют в событиях Февраля роль организаций социалистов-революционеров[27].

Но жесткое противопоставление «стихийности» и «организованности» как факторов, определяющих характер общественных движений, не всегда плодотворно — оно игнорирует проблему самоорганизации улицы, в результате чего забываются тысячи людей, действовавших по собственной инициативе. В действительности общественное движение редко бывает либо исключительно организованным, либо полностью стихийным. Механизм стихийной самоорганизации должен стать предметом исследований историков.

Одновременно в разных частях Петрограда, огромного города, независимо друг от друга, и активисты-подпольщики, и рядовые участники событий действовали схожим образом, ориентируясь на определенные образцы политического протестного поведения, которые сформировались в предшествующие годы. Февральскую революцию в Петрограде можно представить как событие, рожденное пересечением нескольких культурных традиций.