Sin

Через некоторое время внедорожник тормозит возле двухэтажного здания, выкрашенного в персиковый оттенок, за окнами которого горит свет.

— Давненько здесь не был, — с грустью в голосе говорит Син и берет с заднего сиденья пакеты. Я их сначала не заметила.

Он здоровается с полноватой афроамериканкой. Женщина встречает нас, как только заходим внутрь. Эванс тепло улыбается ей и здоровается:

— Привет, Айна.

— Синъити, мой мальчик, как давно не приезжал, — прижимает эмоциональная женщина парня к своей груди и улыбается.

Синъити? Айна замечает меня, замершую посреди светлого холла, уставленного цветами, и ее улыбка становится еще шире.

— Кто эта милая леди с тобой?

Отвожу робко глаза в сторону, переминаясь с ноги на ногу. Син откашливается и ставит пакеты на пол, кидая на меня мимолетный взгляд.

— Это моя девушка — Джи. Джи — это Айна, директор приюта для сирот.

Я пожимаю сухую мозолистую руку доброжелательной женщины и оглядываюсь. Значит, мы в приюте, ничего себе. На одной из стен висят детские рисунки и фотографии, другая разрисована яркими цветами, бабочками и облаками. Эванс все больше поражает и раскрывается с разных сторон.

— Черелин не так давно заезжала, — рассказывает Айна, поднимаясь на второй этаж. Мы идем следом за ней и останавливаемся возле двойных дверей, за стеклами которых играют дети. — Они постоянно спрашивают о тебе, Синъити, и вспоминают.

Перевожу взгляд на Эванса и сразу опускаю на свои сжатые руки. На лице парня смешались боль и радость, а губ коснулась печальная улыбка — таким уязвимым еще его не видела и, честно говоря, в легком шоке.

Син делает глубокий вдох, толкает дверь и кричит:

— Хе-е-ей, всем привет!

Дети визжат и радостно облепляют его со всех сторон. Расплываюсь в улыбке — это чересчур мило. Айна рядом со мной вздыхает и смахивает слезу. Мое сердце сжимается от боли, глядя на маленьких детишек, совсем крошек. Почему же их не определили в фостерные семьи (другими словами приемная; семья, которая занимается воспитанием детей)?

— Син! Син! Син! — кричат малыши, прыгая вокруг парня. На лице Эванса сверкает такая счастливая улыбка, что я теряю дар речи.

Пока он обменивается со всеми приветствиями, мой взгляд скользит по небольшому помещению: вокруг игрушки, небольшие стульчики и столики, стеллажи с детскими книгами. На одной из стен рисунок: дом, три человеческие фигурки и солнышко. Папа, мама, ребенок — детская мечта, которая сбывается не у всех. В уголках глаз собираются слезы от увиденного, и я отворачиваюсь, слыша глубокий голос Сина.

— Джи, иди сюда, — подзывает он. Неуверенно подхожу, оглядывая детей, и стараюсь сдержать зашкаливающие эмоции.

— Ребятки, познакомьтесь — это Джи, — кивает на меня Эванс, и я чувствую на себе десяток любопытных пар глаз.

— Ди? Твоя девушка? — пищит маленькая девочка в желтом платьице. Прикрываю рот ладонью и кошусь на оторопевшего Сина.

— Да-а-а, Ния, Джи моя девушка, — отвечает парень, а я посмеиваюсь.

— Ты ее любишь? — продолжает безобидный допрос ребенок, не осознавая, что вводит бедного Эванса в ступор.

Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, глядя, как тушуется Син, и решаю спасти ситуацию:

— Мы привезли вам подарки.

Дети вытаскивают из пакета игрушки, и затем устраиваются на ковре в кружок вокруг нас с Сином, закидывая парня множеством вопросов.

— Шин, сыграй, — говорит беззубый мальчик с черными кудряшками на голове.

— Сыграй! Сыграй! — подхватывают остальные.

— Джи, попроси у Айны гитару, — поворачивается Эванс, я киваю и выхожу, через пару минут возвращаясь с инструментом в руке. Дети радостно пищат и хлопают в ладоши, маленькие глазки горят, а на лицах улыбки от уха до уха. Син поет, и остается только потрясенно слушать и удивленно смотреть на парня, которого просто не узнать.

— Помогай, — толкает он легонько меня плечом, покачиваясь из стороны в сторону с гитарой в руках.

Все-таки Син Эванс удивительный. Не могу налюбоваться им, полностью загипнотизированная ярким образом и бархатным тембром. Он поет, играет на гитаре, малыши подпевают ему, и это заставляет сердце трепетать от нежности. Да, я во власти чарующего голоса, как и детки, которые смотрят на него во все глаза. Наши взгляды встречаются, на его губах играет ласковая (ласковая!) улыбка, а мое сердечко совершает кульбит, ухая в район пяток.

— Синъити, прости, но скоро ужин и отбой, — появляется в дверном проеме Айна.

— Да, я помню, — Син откладывает гитару и прощается с детьми. Они не хотят его отпускать, повисая на шее.

— Так ты ее любишь? — не унимается Ния. Забавный ребенок.

— Конечно.

Пораженно выдыхаю, вопросительно посматривая на Сина, который сидит перед девочкой на корточках.

— А ты его? — поднимает она на меня большие голубые глаза. Эванс кривляется и играет бровями, проговаривая одними губами: «Признавайся».

— Э-э-э… да?

Ужас. Почему мне так неловко? Сразу же смущенно отворачиваюсь, ощущая на себе его пронзительный взгляд, и тушуюсь еще больше. Ния искренне улыбается и убегает к остальным детям. К нам подходит Айна.