Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года

Бедность бедуинов и уменье довольствоваться малым – изумительны. Едва одетый, тощий, постоянно голодный, спящий холодными ночами под открытым небом, бедуин возбуждает невольную жалость. Обыкновенно наши проводники, пять человек, брали пригоршню муки из кукурузы, делали из нее лепешку в две четверти[17] в диаметре и пекли ее под пеплом из верблюжьего навоза, потом делили ее на пять частей и съедали; затем растирали в деревянной чашке немного пережженного кофе, варили его и пили. Это их обед и ужин. Поутру та же история, иногда лишь присоединялась пригоршня кукурузных зерен, зажаренных под пеплом. Вообще рассчитано, что бедуины употребляют твердой пищи средним числом шесть унций[18] в день. Немудрено, что они одолевали нас хлебом. Поутру и ввечеру являются по одному в палатку, присядут на корточки и говорят: «Хаваджи! хлеб!» Дашь ему кусок – и доволен. Но я раз дал табаку, и они стали являться с новой просьбой: «Хаваджи! дахан!» А там, наконец, и кагва (кофе) и цукра (сахар) им понадобились. При избытке это, конечно, ничего; но когда припасы наши стали приходить к концу, то назойливость наших проводников ужасно надоедала.

Черты лица бедуинов весьма выразительны и по большей части приятны, особенно глаза; зубы поразительной белизны; рост средний; все худощавы, живот ввалился внутрь; на ногу быстры; манеры их не только не имеют ничего грубого, но по большей части полны изумительной грации.

Полная одежда их заключается в рубашке белого миткаля, концы рукавов которой вырезаны от локтя и оканчиваются сзади длинными остриями: в эти углы наши арабы обыкновенно завязывали получаемый от меня «дахан»; поверх рубашки надет широкий кожаный пояс, к которому привешены огниво, гвоздь для ковырянья в трубке, щипцы, чтоб уголь класть в трубку, два-три патрона, по большей части, пустых; через плечо на узком длинном ремне висит престарый прямой меч в дырявых ножнах и такой формы, какая была, вероятно, в употреблении при Измаиле, <сыне Авраама>. К этому присоединяется иногда ружье такой мастерской работы и столь почтенных лет, что я бы не решился сделать из него выстрела. Поверх рубашки надевается полосатый (коричневый с белым) квадратный мешок, с прорезами для шеи и рук. В холодное время накидывается поверх него козлиная шкура, волосами наружу, две ноги которой завязываются у шеи узлом. На голове носят красный фес с синей кистью и повязывают его белым полотенцем в виде чалмы. Шаровар не носят, на ногах плохие сандалии из обрывков козьих шкур, кое-как укрепленные на ноге и, из экономии, употребляемые лишь тогда, когда острые камни в горах становятся нестерпимыми. Большей частью, впрочем, они ходят в одних рубашках. Костюм женщин заключается в рубахе из синего холста. Джебелиэ не носят почти никакой одежды.

Болезни между бедуинами редки. Бедуины поют одну и ту же песню, однообразную как пустыня и надоедающую à la longue[19] донельзя, прерывая ее время от времени ободрительным понуканьем верблюдов. Бедуины – бедауи, в переводе «степные люди» – считаются мусульманами, но на самом деле они едва ли держатся какой религии, и потому истые мусульмане говорят о них с презрением, называя людьми без веры и закона. Действительно, мы ни разу не видели, чтоб они молились. «Мы не можем делать омовений, – говорят они, – потому что в степи нет воды; не можем давать милостыню, потому что сами бедны; нам незачем поститься в рамадан, потому что мы круглый год голодны; нам незачем ходить в Мекку, потому что Бог везде». Так они оправдываются в своем равнодушии к исполнению предписаний Корана. У них нет ни мечетей, ни мулл; но иногда шейхи взбираются на высокую гору, приносят там в жертву Аллаху козла или молодого верблюда и раздают потом остатки мяса голодным.