Синан и Танечка

Ахметом звали недавно объявившегося у Нателлы ухажера. Тане этот парень с вороватыми повадками и лживо блестящими глазами сразу не понравился. Она пыталась даже поговорить с падчерицей, убедить быть поосторожнее со своим новым знакомым. Но та, кажется, решила, что мачеха задалась целью помешать ее счастью.

– Что, завидуешь? Не твое дело, с кем я встречаюсь, поняла?

В отсутствие Отара Нателла не раз приводила Ахмета в квартиру, запиралась с ним в своей комнате. Узнай об этом отец, он был бы вне себя, посчитал бы дочь последней шлюхой. Но Таня догадывалась, что в конце концов его гнев выльется на ее голову. За то, что не уследила за его дочерью, допустила в доме такой разврат. Но как отвадить Ахмета, Таня не представляла. Особенно же беспокоило ее то, что, стоило Нателле отойти в ванную, тот принимался рыскать по дому, заглядывать во все комнаты, совать свой массивный нос во все щели. Как-то Таня застала его рывшимся в ящике секретера в гостиной.

– Что вы делаете? – спросила она.

К этому времени она уже свободно могла поддерживать разговор на турецком.

Ахмет отпрыгнул от секретера и заулыбался.

– О, простите, вы меня напугали. У Нателлы телефон куда-то завалился, попросила меня поискать.

– В секретере? – не поверила Таня.

Тут в комнату вплыла Нателла и, не разобравшись, в чем дело, заявила Ахмету:

– Что ты перед ней оправдываешься? Она тут никто, прислуга! – а Тане, улучив момент, прошипела: – Нажалуешься отцу, я скажу, что ты опять брала мои шмотки.

И Таня в конце концов решила не вмешиваться. Если Нателле так хотелось попасться в капкан к какому-то мутному типу, она ничего не могла для нее сделать.

Теперь же падчерица требовала, чтобы ей позволили взять своего возлюбленного на бабушкины похороны.

– Он мой жених! – бушевала она. – Почти член семьи. Мы должны его пригласить.

– Вот когда станет женихом, тогда и пригласим, – непреклонно стоял Отар. – А пока я его знать не знаю. Мало ли что это за проходимец.

– А твою проходимку, значит, я в доме терпеть обязана? – голосила Нателла. – Ты меня спросил, прежде чем жениться? И я никого спрашивать не собираюсь. Бабушка Ахмеда видела, он ей понравился!

– Твой Ахмет – турок, как я понимаю? Значит, мусульманин? И что же, он пойдет на похороны христианки, на христианское кладбище? – не унимался Отар.

– Папа, он же современный человек. Он не религиозен, и никаких предрассудков у него нет, – настаивала Нателла.

Как ни странно, этот аргумент, кажется, убедил Отара, и Нателле было выдано разрешение прийти на похороны вместе с Ахмедом.

Поминки решили провести не в квартире, где было бы слишком тесно, а в большом доме одной семьи из грузинской диаспоры, с которой Отар поддерживал дружеские отношения. Те охотно предоставили ему свое жилье, чтобы достойно помянуть старуху-мать. Посреди накрытого стола стоял черно-белый фотографический портрет Мери. Глядевшая с него своенравная девушка с резкими чертами лица и восточным разрезом глаз, должно быть, и правда когда-то сводила мужчин с ума. Тане же, заставшей ее только в образе капризной и злой старухи, грустно было осознавать, как непрочны, недолговечны юность и красота. Вот и ей уже почти тридцать. А что было в ее жизни? Короткое увлечение преподавателем, любителем поэзии, окончившееся унизительной выволочкой в деканате и крушением всех ее надежд? Несколько месяцев оглушительного счастья вместе с дочкой, после которого ее настигла трагедия? Ей все казалось, что все трудности временные, что вот сейчас она немного потерпит, постарается, и очень скоро начнется совсем другая жизнь, яркая, счастливая. Но где все это, где? Оставшиеся ей годы пролетят как миг, и ее, как и Мери, закопают в землю чужого государства, и ничего после нее не останется. Если бы только ей удалось найти Асю! Тогда все стало бы по-другому…

Отар, сидевший во главе стола, поднялся произнести тост. И сновавший мимо официант случайно задел его локтем. Отар отшатнулся и пролил вино на пиджак.

– Сбегай домой, принеси мне чистый, – шепотом приказал он Тане.

Та забрала испорченную вещь и поспешила домой. Когда она вошла в квартиру, из глубины донесся какой-то шорох.

– Кто здесь? – выкрикнула Таня.

Ей навстречу из ванной высунулась Нателла, раскрасневшаяся, в наброшенном на голое тело халате. А Таня и не заметила, как она исчезла с поминок. Должно быть, затерялась в толпе пришедших проводить Мери знакомых-грузин.

– Тебе чего здесь надо? Шпионишь? – тут же взвилась падчерица.

На голоса из глубины квартиры вышел Ахмед – без рубашки, в одних брюках. На тощей груди курчавились темные волосы. Вот оно что, парочка решила воспользоваться пустой квартирой и заняться сексом.

– Твой отец попросил меня принести ему чистый пиджак, – объяснила Таня. – А ты бы лучше возвращалась поскорее, пока он не заметил, что тебя нет.

– Без тебя разберусь, – огрызнулась Нателла.

Но все же видно было, что к Таниным словам она прислушалась. Прошла в свою комнату и там скомандовала Ахмеду:

– Давай одевайся. Не хватало еще разборок с отцом на бабушкиных похоронах.