Синдбад-Наме

— Этот ребенок, — сказал шах, — жемчужина страны, средоточие ценностей царства, источник радости и основа веселия для меня. На продолжении всей моей жизни — это единственный плод в моем саду. Ты должен воспитать в нем высокие нравственные качества, научить его достойным поступкам, правилам политики и законам управления, обычаям царей и тонкостям религиозных установлений, так чтобы он стал образованным и приобрел опыт. После величия и мудрости великодушного и всемилостивейшего бога я всецело полагаюсь на твое умение и способности. Когда же плоды твоего обучения скажутся на состоянии и поступках царевича, тебе будет уплачено по обычаю великодушных.

И вот Синдбад стал заниматься с шахзаде. Он растолковывал ему все тонкости, извилины и трудности наук, приводил доводы и доказательства и доводил их до его царственного слуха. Но поскольку шахзаде был еще очень юн, то эти жемчужины и редкости пропускал он мимо ушей, и сердце его не лежало к изучению наук, не склонен он был изнурять себя, повторяя их.

Так прошло некоторое время, но в сокровищнице груди шахзаде не прибавилось сведений. А Синдбад жертвовал ради него терпением и прилежанием знания, что хранил он в своем мозгу.

Он проводил дни и ночи в надежде, ожидая, что придет, наконец, благоприятная минута, и беспрестанно повторял: «Быть может, бог проявит впоследствии что-нибудь».

Покуда в теле есть душа, я буду обучать и мучаться;
Не знаю я, чего добьюсь, но, может, кое-что получится.

Доложили об этом шаху. Тоска охватила его благословенные помыслы, и он подумал: «Полировщик своим старанием и усердием за несколько дней превращает темное железо в зеркало. Он доводит его до такой гладкости, что оно отражает добрые качества, подтверждая слова: *он изваял вас, и ему понравились ваши формы», и становится пробным камнем человеческих достоинств, так что при его посредстве можно читать славные *айаты владыки и видеть, как овладевают божественным промыслом. А ведь элементы, из которых состоит тело моего сына, не тверже железа и не темнее его. Должны же оставить на них след искусство обучения и терпение, с которым переносит все это мудрец».

Потом он прочитал про себя такие стихи:

Рок в бездну трудностей порой нас бросит,
А после облегчение приносит.

* * *

Не горюй, коль кривая у рока стезя —
Что тут сделаешь, если иначе нельзя!

И задумался шах над этим, так что следы дум проступили на его челе. Везиры и приближенные стали доискиваться причины этой задумчивости, опросили:

— Почему изменилось настроение повелителя?

Он ответил:

Не говори поникшему в тоске:
«Тоску из сердца изгони словами!»

* * *

*Она спросила: «Почему тебя всегда гнетет забота?
Ты притчей во языцех стал, ты к горести попал в тенета!»
Я ей ответил: «Пожелай мне больше горя, ибо горе
У нас тем более растет, чем больше захотим чего-то!»

— Да, радостное состояние — это *Анка, покинувшая родину, красный фосфор и желтый изумруд. Каждый человек грустит и печалится по мере своих забот:

Кто с сердцем, полным радости, явился в мир сюда,
Явился к нам с приметами *Симургова гнезда!

И шах продолжал:

— Знайте же, что гнетут меня заботы о моем сыне и огорчен я из-за него. До сих пор я надеялся, что в саду его природы из семени знаний вырастет побег разума, что на лугу его сердца взойдет прелестная зелень, что он прославится в науках. Но Синдбад, оказывается, бил молотом по холодному железу и рисовал на поверхности воды. Ведь правду говорят:

*Потребность невежды без сердца в ученье —
Потребность ослов безголовых в узде.

* * *

Ты невежду знаньям и науке не обучишь, друг мой, все равно —
Так, играть глухому на *барбате, зеркало давать слепым — смешно.

— Если крикнуть в горах, то раздается эхо, если вырыть на песчаном холме колодец, то появится в нем вода. А ведь польза обучения и воспитания должна была быть не меньше этого.

Потом он велел привести Синдбада и обратился к нему с такими словами: