Синдерелла без хрустальной туфельки

А пришел действительно совсем уж неожиданный гость. Вернее, слишком долго и безуспешно ожидаемый – первое время после гибели Олега, сына Ольги Андреевны и отца Василисы и Петечки, Стасика здесь очень ждали. Потому как, казалось бы, кому ж еще быть рядом полагалось с ними в наступившие трудные времена, как не Стасику, фактически семейному их приемышу, исполнявшему в те времена функцию постоянного охранника успешного бизнесмена Олега Барзинского. Функция эта, по правде сказать, была чисто формальной, по-настоящему Стасик никаким охранником Олегу и не был, то есть никто из них всерьез и не предполагал почему-то, что при наступившей необходимости способен он будет вот так, за здорово живешь броситься под пули и защитить своего хозяина от неминуемой гибели. Как-то так вышло, что они сами слепили из Стасика лишь некий образ надежности-могучести, устрашительный для других и визуально-успокоительный для себя. Так, например, слишком самолюбивая и перепуганная общественным мнением женщина старательно создает из никудышного, в общем, мужичонки образ идеального для себя мужа, привирая и импровизируя на ходу с рассказами о его необыкновенных личностных достоинствах и дополняя созданный ею же образ внешней сытостью-ухоженностью и «оченьприличноодетостью».

Стасика привел в дом Олег еще на заре своего бизнесменства, просто пытаясь соблюсти некий ритуал, необходимую по тем временам атрибутику нового этого явления, хотя совершенно не знал, как следует с этой самой атрибутикой правильно обращаться. Нет, теоретически-то он знал, конечно, да только не умел. И почему-то все время боялся вот-вот появления у себя по отношению к этому огромному узколобому парню некоей барской спесивости богатого к бедному, которые, судя по его наблюдениям за своими партнерами, должны были непременно и у него со временем проявиться. И они, домашние его, тоже все дружно этого боялись и изо всех сил старались доказывать Стасику хорошее к нему расположение: и за стол обедать с собой сажали, и в отпуск с собой везли, и подарки всяческие дорогие к праздникам дарили, чтобы, не дай бог, самолюбия человеческого не ущемить. В общем, как-то так получилось, что Стасик прижился в их семействе очень надолго и с комфортом и следовал везде за Олегом снисходительно-бутафорски, находя для себя в этом своеобразное удовольствие: у других охранники только и делают, что напрягаются в постоянном страхе за своего хозяина да шныряют тревожно глазами по сторонам, а он, Стасик, никогда вовсе и не напрягается, и живет себе спокойно без всяческого страха быть своим хозяином битым-обиженным по поводу нерадивого исполнения им своих профессиональных обязанностей. Поэтому и в голову ему не пришло тогда под те злополучные пули броситься. Стоял неподалеку огромным квадратным шкафом с раскинутыми в беспомощной растерянности руками и будто боевик очередной по телику смотрел: вот хозяин прошел деловито к своей машине, вот раздалась режущая слух автоматно-торопливая очередь откуда-то из чердачных окон, вот хозяин завалился на мокрый асфальт, некрасиво подогнув под себя ноги, вот папка с документами отлетела куда-то в сторону и подхватила ее тут же чья-то быстрая рука в перчатке и исчезла, будто растворилась в пространстве, вот уже бегут к ним люди со всех сторон, а он все стоит, открыв от изумления рот и раскинув свои огромные с рельефными красивыми мускулами ручищи…

Он тогда больше у них так и не появился. И на похороны не пришел. Испугался чего-то. Знал прекрасно, что никто из них не упрекнет его ни в чем, а все равно испугался. Два года с той поры пролетело…

– Боже мой, Стасик! – радостно всплеснула ручками ему навстречу Ольга Андреевна. – Здравствуй, мой мальчик, здравствуй, дорогой! Вот неожиданность какая…

– Здравствуйте, Ольга Андреевна! – расплылся в ответной улыбке Стасик, быстрым взглядом окидывая бедную обстановку комнаты и задержав его на полсекунды всего на самодельном кресле, на клетчатом стареньком пледе, накинутом на ноги Ольги Андреевны, и пошел навстречу к протянутым к нему ласково рукам, и потряс их осторожно и очень душевно, склонившись огромным своим корпусом. – Вот вы теперь, значит, где обитаете. А я ищу вас, знаете, ищу…

– А ты-то теперь где, Стасик? Расскажи, нам с Петечкой очень интересно! С работой хорошо устроился?

– Да так… – нехотя пожал плечами Стасик, усаживаясь осторожно на притащенный расторопным Петькой хлипкий кухонный стульчик. – Работаю тут, в фирме одной. Ничего, терпимо. Правда, денег мало совсем платят. И жить мне совсем негде. Вы ж помните, Ольга Андреевна, я не местный, я из области в город приехал. Когда у вас-то работал, вы мне всегда комнатку отдельную выделяли. И в квартире городской, и на даче… А сейчас вот жить совсем, совсем негде. А чтобы снимать – это ж никакой зарплаты не хватит. Я тут у одной бабы все тусовался, так она меня выгнала недавно. Интеллигентного какого-то суслика себе нашла, сволочь. В общем, на сегодняшний день все у меня хреново, конечно. А у вас как? Где Василиса? Где Алла Аркадьевна?