Синдикат грехов

— О чем ты говоришь? — спросила я, мгновенно положив тыльную сторону ладони ему на лоб. Он был липким, но ничего страшного, и он потерял не так уж много крови.

— Я имею в виду, — он взял мою руку в свою, — тебе действительно не насрать, в порядке я или нет.

Я все еще была в полной растерянности, не понимая, о чем он говорит. Конечно, меня волновал тот факт, что в него стреляли, и я сказала ему об этом. На его лице расплылась широкая ухмылка.

— Слезай, блять, с мотоцикла, Кенджи. Я не знаю, что, черт возьми, с тобой не так, но я отведу тебя наверх, по-моему, ты в шоке, — я потянула его за здоровую руку, помогая слезть. В тот момент, когда он встал передо мной, его рот прижался к моему, его рука запуталась в моих волосах. Этот поцелуй отличался от других. Он будто обхватил мое сердце и отказывался отпускать его.

— Никто, кроме Калеба и Нико, никогда не заботился обо мне, когда меня ранили, — прошептал он. Теперь я узнала эмоцию, промелькнувшую на его лице. Это было то же самое, что сейчас сквозило в его тоне, — благоговейный трепет.

Я застыла, выброс адреналина сильно ударил по мне.

Я вообще избегала эмоций, но я не знала, что делать с чужими эмоциями. Моя жизнь протекала на автопилоте. Когда одна задача выполнялась, я быстро меняла ее другой, и все это для того, чтобы отодвинуть хрупкость, которая терзала мою душу. Остановиться и признать чувства означало отключить контроль. Моя маска была на мне так долго, что я не знала, кто я под ней и как справлюсь с последствиями ее снятия.

Мозолистые пальцы гладили мои заплаканные щеки.

Когда я начала плакать?

Мои глаза сфокусировались на болезненно красивом лице. Понимание во взгляде было настолько очевидным, как будто я произнесла эти слова вслух.

— Это нормально — впускать кого-то внутрь. Раньше я думал, что тоже должен делать все в одиночку, и сдерживая эмоции, спасусь от боли потери. Но это не так. Ты можешь щелкать этим выключателем, а то накопившееся в один момент лопнет, — его большие пальцы были легкими, как перышко, когда они поглаживали мое лицо. — Я был удивлен, что ты заботишься обо мне. Позволь мне тоже заботиться о тебе.

Это был не вопрос, и, похоже, его тоже не волновало, отвечу я или нет, потому что он втащил меня в лифт и прижал к себе.

* * *

Две пары глаз уставились на нас в тот момент, когда открылись двери, и им потребовалась всего секунда, чтобы заметить, насколько бледным было лицо Кенджи и кровь, которая снова начала стекать по его руке.

— Мне нужна аптечка и все, что у вас есть для зашивания — сказала я, мой голос был не таким спокойным, когда я обычно сталкивалась с подобными ситуациями.

Раздался звук ударов босых ног по бетонному полу, когда неуклюжая фигура Нико пришла в движение и исчезла на кухне.

Ярость дрожала в голосе Калеба, когда он заговорил.

— Что, черт возьми, произошло? Ты в порядке?

Он появился передо мной быстрее, чем я думала, что это возможно, прижимая мое тело к своему. На его широкой груди чернилами было написано: «Кровь ничего не решает». Ту же фразу Кенджи упомянул на встрече. Калеб наклонился вперед, его пристальный взгляд сверлил меня, пока его руки пробегали по моему телу.

— Это Магомед сделал? — спросил он. Его слова были резкими и сердитыми, но под ними скрывалась озабоченность. Его пухлые губы были опущены вниз, брови озабоченно сдвинуты.

Присутствие Калеба было настолько всепоглощающим, что я не заметила, как Нико оттащил Кенджи к диванам и начал обрабатывать рану, пока Кенджи не сделал резкий вдох.

Шум помог мне прояснить мысли, чтобы ответить, прежде чем Калеб начал строить предположения и ушел бы мстить.

— Нет, это был не Магомед, — ответила я, наблюдая за работой Нико.

— Мы этого не знаем, — сказал Кенджи. Я слышала сомнение в его словах.

Тело Калеба буквально вибрировало от гнева. Мое сердце забилось быстрее от тика на его челюсти и от того, как сжались его кулаки на моих бицепсах. Сегодня вечером этот человек кого-то убьет, и если я быстро не пролью свет на ситуацию, жертвами могут стать мои друзья.

Тепло от его обнаженной груди согрело мою озябшую кожу, когда я шагнула ближе к нему. Мне пришлось вытянуть шею, чтобы поддерживать зрительный контакт. Он смерил меня пристальным взглядом, от которого у меня поднялся уровень адреналина и желания. У меня тут же затвердели соски. Конечно, меня привлекало то, каким жестоким и опасным он был.

— Я знаю Магомеда. Он бы не напал на нас, а если бы и собирался, то сделал бы это в своем кабинете. Это нападение совершил не он.

В комнате повисла тяжелая тишина, от которой у меня по коже побежали мурашки. Тихий ропот, доносившийся из клуба внизу, был единственным признаком того, что этот момент не застыл во времени.