Синдром гиперпоздней конверсии (СИ)

Юля же была единственной во всем здании, кто не испытывал какого бы то ни было проявления страха. Те неугомонные бабочки, которые всякий раз порхали внутри нее перед выходом на сцену, будто бы мирно засыпали, как только Юля появлялась из-за кулис. Волнение покидало ее, и во власти танца она переживала подъем – насыщение всего ее естества благодатным ядреным духом после каждого идеально исполненного пируэта, и чем сложнее было движение – тем больше сил и уверенности она приобретала от его выполнения. Словно в забытьи, она отдавалась этому порыву страсти, не замечая ни зрителей, ни сцены. И хотя именно они служили катализатором для подобного состояния, в такие моменты Юля танцевала только для себя. Тогда она находилась в совершенной гармонии с собой, какой большинству людей можно достигнуть разве что при помощи медитации. Она не чувствовала усталости и порой даже не замечала, что дышит, пока не заходила за кулисы в изнеможении от скорости танца, с трудом переводя дыхание.

Вот и сейчас, завершив очередной подобный перфоманс, Юля стояла за кулисами, тяжело дыша, но не спуская улыбки с довольного лица.

- Юлька-а… Ты такая классная! – подруга Юли Аня протянула с восхищением.

Очаровательная улыбка Юли стала еще шире, демонстрируя два идеально ровных ряда зубов белее ее облачения.

- Я когда вижу, как ты танцуешь эту часть, я себя чувствую просто пятитонной коровой какой-то! – продолжала Аня.

Удовлетворенная собственным выступлением, подбодренная лестью подруги, Юля, невзирая на усталость, поскакала, кружась и улыбаясь, в сторону своей гримерной.

Наклонившись к Андрею, Эрик крикнул под аплодисменты публики:

- Она у тебя балерина от бога, Андрюха! Просто фантастика какая-то! Великолепное выступление!

- Не без твоего участия, старик!

Эрик только смущенно махнул рукой и принялся хлопать вместе с остальными. Андрей повернулся к нему:

- Сейчас будет завершающая часть выступления! Посмотрим, что ты скажешь после нее! – и он заулыбался в предвкушении, а Штерн лишь мотнул раз головой, мол – «да ладно, еще сложнее?»

Аплодисменты стихли, и под снотворный аккомпанемент на сцену выплыл вереницами, казалось, весь состав представления. Некоторое время балерины скользили по сцене друг за другом, их ряды обменивались звеньями, переплетаясь в замысловатые комбинации, а в зале стояла благоговейная тишина. Одна за другой белые фигурки незаметно пропадали из виду за кулисами, оставляя за собой все меньше и меньше девушек, пока на сцене не осталось семь, затем пять, а вскоре три балерины. Минуту-другую они порхали по сцене, играя друг с другом, а спустя еще минуту перед вниманием зала осталась лишь одна.

Юля Стольникова перемещалась между кулисами настолько грациозно и статно, что в зале, казалось, боялись дышать. Точные движения, исполняемые пластичной фигуркой были так изящны, элегантны и женственны, что когда Юля вдруг оступилась, толпа ахнула. Стольниковы беспокойно зашевелились в своих креслах.

- Я должен узнать, что происходит… - Андрей шепнул своим и поднялся из сиденья. Пока он пробирался к выходу, Юля больше не делала ошибок, но предчувствие толкало Андрея вперед. Он должен был пройти за кулисы и выведать у нее, в чем дело.

Тем временем Юля, закончив свой медленный танец, выбежала за кулисы.

- Какой козел уронил там эту дрянь?! – зашипела она на парней, готовившихся к выходу. – Я чуть ногу себе не сломала! Какого хрена вы понавешали себе на шеи эти побрякушки?! Вы что бабы, что ли?!

В балете Симмса каждый парень имел на шее подвеску. Это была старая традиция, пустившая корни в прошлый век, когда еще сам Сергей Симмс топтал сцену Гранд Холла своими непревзойденными стопами. Цепь всегда представляла собой полупрозрачную нейлоновую нить, незримую для аудитории. Подвесы, однако, изготавливались каждым из танцоров из дерева после вступления в труппу.

Юля задрала ногу, чтобы взглянуть на стопу. Крови не было, но болезненное ощущение, будто она наступила на осколок стекла, не проходило.

- Это Антона. Он на другой стороне, - услышала она от одного из парней.

- Сраная ваша традиция… Если я не смогу завершить выступление, я с вас всех лично эту дребедень посрываю, а этому Антону ее скормлю и жопу зашью этими же вашими веревками! – она говорила это, все еще стоя на одной ноге в скрюченном положении, что несколько понизило устрашающий эффект ее угроз. Парни постарше, которые неплохо знали Юлю лично, захихикали, готовясь выпрыгнуть на сцену, как вдруг Юля схватилась за живот. Ее согнуло. Через секунду дрожь побежала по всему ее телу от осознания возможного оборота.

- Нет, только не это… - прошептала она у себя под носом.

- Эй, Юль, ты чего? Все нормально?

Но она не успела ответить на вопрос, потому что парни выпрыгнули на сцену, а несколько девушек вернулись за кулисы. Увидев, что Юле нехорошо, они осведомились о ее самочувствии, но так же внезапно, как она пришла, боль бесследно исчезла. Только передняя подушечка правой стопы все еще ныла.

- Да все нормально, девчонки, чего-то кольнуло просто.