Синдром Годзиллы

План любого типичного городка наподобие Г. я могу нарисовать с закрытыми глазами. Я видел тысячи таких населенных пунктов, миллионы. Набережная-бульвар, ажурные оградки вокруг деревьев, жилые дома и небольшие магазины, фасадами выходящие на океан. Здания в четыре-пять этажей, не выше, с домофонами, довольно милые. В витринах лавок одежды футболки с надписями «Я слишком велика для Японии!», «Прости, что я так fucking привлекательна!», «Ты хочешь быть моим папочкой?». Рядом женские салоны-парикмахерские; убогие ресторанчики в ряд, пустующие по девять месяцев в году. Старушки, продавщицы цветов. Серые улицы, островерхие крыши, убитые окна, словно за железными занавесами. Церковь какая-нибудь, обычно старинная, редко современной постройки. Рынок и базарный день по средам. А бывает так, что и этого нет. Тогда надо срочно рулить в соседний городок. Ну и конечно, мелкие сувенирные лавочки со всякой местной ерундой. Например, водостойкими часы, которые не идут. Акульими зубами. Моделями штормовых буев в масштабе один к тридцати восьми. Деревянным корабликом с ртутным барометром и изображением капитана вместо индикатора, который улыбается в ясную погоду. Танцующими на подставках резиновыми рыбами, которые поют пошловатые попсовые песни. И всякие другие заведения в том же духе. Мастерские по ремонту электробытовой техники: «Мы починим ваш компьютер, а заодно и телевизор, с нами у вас не будет проблем, доверьтесь нам, так будет лучше для всех». Магазин, где продается все для виндсерфинга, водные лыжи. Газетный киоск.

И школа. Безликое здание в форме большого куба или теплохода со стеклянными дверями. Диковатые парни с блуждающими взглядами.

Девчонки ходят только компаниями. А мне плевать и на тех, и на других, потому что мне не придется завоевывать их дружбу. Бесполезно также стараться понравиться учителям — я говорю «здравствуйте», подразумеваю «до свидания». Не успеваю приехать, а уже знаю, что задержусь ненадолго.

Первый день

Просыпаюсь.

Сумбур воспоминаний.

Мы опять переехали. Сегодня у нас что? Воскресенье?

И пошло-поехало, все снова завертелось. На моих часах 9:13.

С ночного столика за мной с мрачным укором следит фигурка Сотаро Канеды, юного предводителя группы байкеров из фильма «Акира»[3]. Память о Японии.

«Чего тебе?» — цежу я ему сквозь зубы. Встаю, принимаю душ. Отец уже на кухне. Он удостаивает меня кивком в качестве приветствия. «Если хочешь есть, — говорит он, — тебе придется идти в магазин».

Киваю в свою очередь.

«Ты будешь чего-нибудь?» — интересуюсь я у отца.

Он опускает газету и произносит со скептическим видом: «Чего-нибудь?»

«Ну, в смысле поесть».

Он отрицательно качает головой вместо ответа.

Я хватаю куртку в прихожей и выбегаю на холод.

Мы живем на маленькой улице, параллельной Океанской набережной. Во дворе нашего дома сквер с коваными решетками, с детской горкой, со скамейками, исписанными граффити, с молодыми каштанами и с песочницей, которой с одинаковым успехом пользуются и дети, и собаки. Дети как вымерли. Улица пуста. На проезжей части блестят лужи. Солнце застенчиво выглядывает из-за выплакавшихся туч.

Срезаю угол по направлению к набережной. Там тоже народу раз два и обчелся. Мне навстречу попадается старичок с сигаретой в зубах и круглой булкой подмышкой. Он идет мимо с таким видом, как будто я пустое место. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, перейдет ли он улицу.

Внизу улицы меня ждет океан. Вчерашняя гроза сегодня не больше, чем смутное воспоминание. Океан как будто отдышался и пришел в себя.

И тут я невольно останавливаюсь на полпути. Вчерашний персонаж сидит на своей скамейке на прежнем месте как ни в чем не бывало. Такой же неподвижный. Но на этот раз я могу спокойно разглядеть его при свете дня. На голове у него новый бумажный пакет, каких полно в каждом магазине. В них кладут фрукты или свежие пирожки. Пакет неиспользованный, безупречно новый. У него их, наверное, целый запас.

Подхожу ближе.

Странный парень сидит на краю скамьи и отрешенно смотрит на океан. Прямой, будто кол проглотил. Руки лежат на коленях. Он сидит так неподвижно, как будто не дышит.

Я подхожу чуть ближе. Парень не шелохнется. Вопрос: кого из нас сейчас не существует? Явно меня для него.

Я как дурак узнал его после вчерашнего, а он. Мне вдруг отчаянно хочется, чтобы он со мной заговорил. Я ударяю ногой в бордюр, почесываю шею.

«Ну и грозища была вчера».

Парень продолжает безучастно созерцать океан. О чем можно так долго думать?

Наклоняюсь, чтобы затянуть потуже шнурки, потом начинаю медленно отходить от него, считая в уме. Сделав двадцать пятый шаг, я резко поворачиваюсь вокруг собственной оси.

Этот тип по-прежнему погружен в свою медитацию.

О’кей, значит надо постараться выбросить его из головы.

Японский

Число семь.

«Акира» — спрут, распускающий щупальца.

Лапша «цукими удон».

Девушки с черными волосами и мыслями о самоубийстве.

Тихий океан.

«Исповедь маски» Юкио Мисимы.

Герои, которые плачут, когда остаются одни.

Кубики льда в зеленом чае.

Видеоигры фирмы «Нинтендо».

Камикадзе.