Синдром Кандинского

- Хорошо, - с улыбкой сказал Антон. Чувствуя какую-то болезненную слабость и озноб, он обернулся и посмотрел на дверь. Ему казалось, что оттуда тянет холодом. Убедившись, что дверь закрыта, он начал: - Василий был человеком вполне заурядным. Считал, что модная одежда выделяет человека, хотя все происходит с точностью наоборот. Любил сплетни погрязней об известных людях - рассказы из лакейской. Он даже институт окончил только потому, что в нашей среде считалось модным что-нибудь закончить. Он был неплохим специалистом-электронщиком, но во всем остальном полный профан. Я знаю, что он никогда не читал стихов, а из прозы предпочитал самую низкопробную фантастику и детективы. В общем, рядовой гражданин с рядовыми запросами. Его представления о жизни тоже не отличались оригинальностью. Он считал, что мужчина обязан иметь друга, работу, семью и любовницу традиционный набор. Все это у него имелось. И он - не знаю, врал или нет, считал себя счастливым человеком, а потому никогда не задавался вопросом: быть или не быть. Не знаю, зачем судьбе понадобилось ломать его жизнь. Жил себе человек в своем придуманном мирке, никого не трогал, раз в три года давал потомство и не подозревал, что он всего лишь до поры до времени забытая на краю доски пешка. И вот однажды судьба включила его в игру. На собрании он не поддержал своего начальника, чего прежде, как человек осторожный, никогда не позволял себе. Он был дисциплинированным работником, медленно, но уверенно продвигался по службе и даже в точности до месяца знал, когда получит следующее повышение. Но черт его попутал, и он поссорился со своим благодетелем. Начальник, пьяница и вор, в похмельной депрессии долго кричал на него в своем кабинете, говорил о долге чести - не совсем понятное мне словосочетание - и в конце сказал, чтобы Василий увольнялся, потому что дальше работать вместе они не смогут. Василию бы покаяться, но он полез в бутылку, отказался увольняться, и тогда начальник принялся выживать его. Он с такой изобретательностью это делал, что уже через две недели Василий вынужден был написать заявление об уходе, иначе его уволили бы по статье. Это было очень большим ударом для Василия. Другой бы плюнул и спокойно занялся поисками работы, а он пошел искать правду, но не успел найти её. Ему, человеку, привыкшему к механическому ритму, это казалось верхом несправедливости, трагедией, по сравнению с которой предательство дочерей Лира выглядело мелкой семейной ссорой.

Жена его, романтическая особа, начитавшись глупых любовных романов, постоянно требовала от него красивой любви. Ей хотелось, чтобы он все время чем-то жертвовал ради нее, все равно чем, важен был сам факт жертвы. Он в меру своих сил и способностей соблюдал правила игры; даже если звонил ей с работы, обязательно говорил, что пожертвовал ради звонка обеденным временем. Эта ленивая сладострастница представляла себе любовь некой бочкой с медом, из которой можно было черпать всю жизнь, была бы ложка. Она искренне считала, будто всю себя без остатка отдает мужу, требовала того же и очень удивлялась, если он так же искренне не понимал, что она отдает ему и где лежит то, что она отдала. Единственное, что он действительно получал в избытке, - это постоянные упреки в бесчувственности и нежелании жить лучше. В день, когда Василий уволился, он узнал: у жены тоже есть любовник и она уходит к нему, так как тот пожертвовал ради неё собственной семьей. Василий как-то упустил из виду, что у жены могут быть похожие взгляды на жизнь.

Не менее страшным ударом было для Василия то, что любовником жены оказался его лучший друг. Представления о дружбе у него были самые традиционные, почерпнутые из литературы. Василий требовал от дружбы того же, чего требовала от него жена, то есть жертв и доказательств верности. Его не смущало даже то, что сам он не очень-то соблюдал эти правила.

Гораздо больше, чем предательство, его поразило лицемерие друга, который совсем недавно сочувствовал ему и хвастался своей женой, крикливой, работящей бабенкой с милицейскими замашками. Подумав, Василий решил, что друга толкнуло на это, во-первых, ложное чувство новизны, а во-вторых, обычная лень, нежелание поискать себе подругу где-нибудь на стороне.

Три удара такой силы за один вечер вывели Василия из унылого, пассивного состояния. Желая отомстить, он сообщил жене, что едет к любовнице, но та даже обрадовалась, сказала, что давно знает о её существовании от того же друга.