Синдром неизвестности. Рассказы

В детстве он мечтал о собаке – как та будет встречать его после школы, как будут играть в мяч, бегать вместе, и все в округе будут знать, что у Яшки есть прекрасный пес.

Возможно, это была мечта не просто о собаке, а о преданном друге, потому что в детстве ему частенько бывало одиноко, хотя приятели у него были. Скорее всего, подростковая меланхолия, но случалось, что прихватывало крепко и он не знал, как с этим справиться.

Воспоминания эти почти стерлись, но что-то давнее все-таки пробуждалось, особенно когда Клёпа ему радовалась. Видимо, какая-то связь возникла, что бывает не только между людьми, но и между человеком и зверем. И не то чтобы Якову это льстило, однако некую признательность к Клёпе за ее радушие он все-таки испытывал.

Когда Клёпа во время очередной грозы снова убежала, а хозяевам нужно было срочно уехать в город и времени на ее поиски у них не оставалось, они как обычно обратились к Яше. Тот сказал, что конечно же поищет, нет проблем, только пусть оставят поводок, миску и корм.

Едва хозяева уехали, Яков взял поводок и отправился на поиски Клёпы. Бродил он долго. Обойти все окрестности, понятно, невозможно, мало ли, куда ее унесло, может, в лес, может, в соседнюю деревню, а может, на дальнюю ферму… Но он тем не менее обошел большое поле, примыкающий к их дачному поселку хиленький лес и уже собирался направиться в деревню, как вдруг заметил вдалеке желтый пушистый хвост. Приметила его и Клёпа, которая, видимо подустав после своих блужданий, теперь медленно брела в сторону поселка. На его оклик она встрепенулась, высоко подняла голову, приветливо замахала хвостом и ускорила шаг.

– Вот молодчина, хорошая собака… – потрепал Яша ее по холке и пристегнул карабин поводка. – Набегалась?

Присев на корточки, он внимательно осмотрел собаку. Во время таких паник животное легко может себе что-нибудь повредить, лапу или хвост, а то и, наткнувшись на ветку, глаз… Он это знал от тех же хозяев Клёпы, которым не раз приходилось общаться с ветеринарами. Потом они вместе пошли к Яше на участок, и Клёпа долго и жадно пила налитую в миску воду. Грозовые раскаты отдаленно еще звучали, поэтому Яша привязал поводок к ручке железной калитки. Впрочем, Клёпа, похоже, так устала, что и не собиралась никуда удирать. Она раскопала неглубокую ямку возле забора и с протяжным вздохом улеглась в нее.

Так они соединились, Яша и Клёпа.

Хозяева должны были вернуться только через неделю, и Яков утром и вечером, а иногда и днем, после обеда, водил Клёпу на прогулку. С поводка он ее не спускал, опасаясь побега, но собака хорошо гуляла и так, тем более что поводок довольно длинный, метров восемь, не меньше.

Особенно Яков ее не стеснял, не дергал, если она надолго зависала над каким-нибудь кустиком или ямкой, ее заинтересовавшими, или подпитывалась приглянувшейся травкой, с хрустом откусывая самые вершки («Как коза», – думал Яков), разрывала мышиную норку или просто завороженно вглядывалась в даль, как будто видела там что-то интригующее. Так же она застывала, если где-нибудь в поле замечала другую собаку, могла и заскулить, выражая желание познакомиться («Эмоциональная», думал Яков).

Каждое действие Клёпы восхищало его осмысленностью и как-то им истолковывалось. Что касается собаки, то она тоже внимательно следила за Яковом, кося карими темными глазами и как бы предугадывая его действия.

Оно и понятно: все-таки он был для нее сравнительно новым человеком, надо было еще приладиться, а Клёпа явно предпочитала согласие, нежели конфликты. Яков часто называл ее хорошей собакой (так и говорил: «хорошая собака»). Судя по всему, она и хотела быть такой, тем более что он обращался с ней крайне деликатно – подносил миску с водой прямо к месту, где она пряталась от солнца, угощал всякими вкусняшками, а однажды даже купил на ближнем рынке увесистый мосол, с которым Клёпа возилась часа три, пока почти весь не сгрызла.

Она же в благодарность за такую заботу почувствовала свою ответственность и принялась охранять Яшин участок. Стоило ей услышать или заметить за забором что-то подозрительное, как она вскакивала и начинала громко и басовито рявкать («Умеет же, когда захочет», – удовлетворенно думал Яков, так как все-таки странно, если собака почти не лает).

За неделю, пока хозяев не было, Яков очень привязался к Клёпе, хотя прекрасно понимал, что собака все-таки чужая и неминуемо придется с ней расстаться. Наверно, он и сам мог завести пса, взять из приюта или раздобыть в деревне какого-нибудь бесхозного щенка, самому растить его, дрессировать, что давало бы явные преимущества. Он бы обучил пса всяким командам, ну и, главное, не бояться грозы и выстрелов…

Только вот именно Клёпа с ее внешностью, нравом и повадками как-то уж очень крепко легла ему в душу, так крепко, что другую собаку рядом он и представлял с трудом. Знал за собой это странное редкое свойство: если уж привязывался к кому-то или чему-то, то накрепко.