Синдром отката

Саския кивнула.

– Он остановился, – повторил Руфус. – Как будто в эту секунду понял, что в шахте прячутся люди.

– И не захотел нас убивать, – кивнула Саския.

– Я выстрелил трижды. Чтобы наверняка. Разодрал эту штуку. И он получил смертельную дозу гамма-лучей. Еще до этого у него что-то случилось с ногой, идти почти не мог… Ну, уже неважно. В армии я немало узнал о ХБР…

– ХБР? Что это?

– Химическое, биологическое, радиологическое оружие. Так что понял: с ним рядом задерживаться не стоит. Как только увидел, что он вырубился, – скатился по горе серы вниз, в яму под вагонами, и там затаился. Дроны больше не появлялись. Потом услышал близ Центрального автомобиль: это приехала полиция. Я кое-как выбрался из ямы – на другую сторону, где от радиации защищали вагоны, – и замахал им, чтобы уезжали. Крикнул, чтобы вызвали военных спецов из Форт-Блисс или из Уайт-Сэндс. В таком роде. Но, оказалось, они уже хватанули гамма-лучей из воздуха. Так что военные спецы были уже здесь.

– Те, что спустились в шахту и нас вывели.

– Ну да.

– С самолета я заметила желтое пятно…

Руфус кивнул.

– Серы здесь полно, так что для первого слоя взяли серу. В армии есть радиационно-устойчивые бульдозеры. Их привезли за ночь на нескольких поездах.

– Поразительно!

– Что?

– Что у них есть такие машины.

– В стране бардак, – заметил Руфус, – но кое-что еще работает. Например, армия. Позвонить и приказать, чтобы сюда прислали десяток освинцованных бульдозеров, – это пока возможно. Появились они здесь с первым светом и сразу засыпали загрязненный участок серой, чтобы радиацию не разносил ветер. Сейчас сюда везут гравий. А поверх гравия все зальют бетоном.

– А… погибший?

– Он здесь. И останется здесь навсегда.

Руфус бросил взгляд на стол, за которым что-то обсуждали, склонившись над картами и снимками с воздуха, Т. Р., Мохиндер и армейский офицер.

– Ладно, поговорим позже, – сказала Саския. – Я так рада, что с тобой все в порядке!

– Верхом ездить любишь?

– Обожаю!

– В стиле Дикого Запада?

– Боюсь, в английском.

– Тогда посадим тебя на Патча, – улыбнулся Руфус, – он кроткий, как младенец.

– А я очень жду, когда ты прокатишь меня верхом, Рэд! – выпалила вдруг Саския и быстро отвернулась.

Она сразу поняла, что сказала глупость. Рэд не из тех, с кем стоит обмениваться намеками и каламбурами. Тонкие намеки – из того мира, где она прожила большую часть жизни, где вести разговоры с двойным дном умеет каждый, так же как охотиться на фазанов или пользоваться чашей для ополаскивания пальцев. Но какой смысл затевать такие игры с человеком, прожившим жизнь на противоположном конце спектра? Это просто нечестно. Может быть, лучше сказать напрямик то, что у нее на уме?

Пока она раздумывала, в какие слова это облечь, Руфус снова повернулся к своему грилю.

– Смотри-ка, – сказал он вдруг с улыбкой в голосе, – есть тут у меня одна сосиска, так вздулась от жара – того гляди лопнет! Видно, придется вечерком ею заняться! Поможешь?

Саския почувствовала, что краснеет до ушей, хотела броситься прочь – и едва не врезалась в Пиппу. После мгновения неловкости длинноногая новозеландка сделала вполне пристойный книксен.

– Ваше величество!

– Тогда уж ваше высочество.

– Ах да, ваше высочество!

– А вы Пиппа, верно? Это сокращение от Филиппы?

– Да.

– Я Саския. – Они пожали руки. – Мне сказали, что вы с покойным были друзьями. Очень соболезную вам.

Мягкий предзакатный свет ложился на лицо Пиппы, озаряя каждую веснушку, и Саския заметила, что глаза у нее заплаканы.

– Боюсь разговора с его родными, – призналась она. – Не знаю, что им скажу. Хоть бы они не винили меня!

– За что же им винить вас?

– Я сыграла свою роль в его истории. Рассказала о нем, сделала его знаменитостью. Может быть, это и привело… к тому, к чему привело.

– Но ведь к этому вы точно не имеете отношения!

– Нет, мэм, что вы! Когда Рэд рассказал мне, что происходит, я бросилась из Лос-Анджелеса сюда. Надеялась его отговорить. Но опоздала.

– Что ж, теперь вы сможете рассказать его историю до конца, – предложила Саския. – Пусть это и печальный конец.

Пиппа кивнула.

– Мэм… поскольку теперь частью этой истории становитесь и вы, я подумала… может быть…

– Не стесняйтесь, моя дорогая, – ответила Саския. – Делайте все, что считаете нужным. Так же, как отныне буду поступать и я.

Пиппа благодарно склонила голову и отошла с дороги.

– Джентльмены! – окликнула Саския, подходя к столу для пикника. – Может быть, обсудим, что мы можем сделать? Что это здесь на мониторе?

Фотография на экране ноутбука изображала высокий, остроконечный, как игла, обелиск.

– Я показывал Т. Р. монументы из Пенджаба, – объяснил Мохиндер. – Возведенные, чтобы почтить память наших былых героев. Святых-воинов, которые пали в битвах, защищая родину… – он значительно взглянул на Т. Р., затем на Саскию, – от захватчиков, пытавшихся отнять у нас Житницу.

– Что ж, – сказала Саския, – пожалуй, настало время об этом поговорить.