Синдром отличницы (СИ)

В мой выходной день случилась еще одна беседа, с Ниллой. Она позвонила вечером, сообщив, что женская половина Каптики рвет и мечет, узнав, что Питт Сайверс связался с заучкой и занимался с ней сексом на закрытом пляже.

— И это правда? — спросила подруга. — Ты можешь и не говорить, конечно, это не мое дело. Просто интересно, Сайверс действительно так хорош, как о нем болтают.

— Между нами ничего не было.

— Я и не настаиваю.

У Ниллы всегда было свое мнение на все, включая дружбу.

— Может, погуляем сегодня раз уж у тебя вынужденный выходной? — предложила она. — В парке? Помнишь, тот заброшенный парк у озера, где стоит чертово колесо?

— Я хотела попасть туда с первого дня, как мы приехали в Каптику, — невесело улыбнулась я.

— Так что?

— Увидимся там через час.

Наша прогулка, состоявшаяся, как только Нилла, нарядившись в очередное черное платье, показалась у кованных проржавевших ворот, обещала быть запоминающейся. Чего только стоила открывшаяся панорама, которую нам довелось лицезреть, войдя на территорию бывшего парка: старая билетная касса с покосившейся вывеской и облупившейся краской, заросшие травой детские лошадки, разрушенные асфальтные дорожки и, конечно же, гиганты-аттракционы.

Парк был не совсем диким, время от времени сюда наведывались влюбленные парочки.

— Ты действительно отказалась от работы в Вейсмунде? — спросила Нилла и, заметив недоумение и даже раздражение на моем лице, добавила: — Брат сказал, что Баргер искал перспективного студента для работы с доктором Такером.

Я остановилась, как и мое сердце.

— С кем? — нет, я прекрасно расслышала это имя, мне просто было нужно пару секунд перерыва.

«Кей Такер». Этим именем расшиты все мои самые смелые иллюзии и желания. Он был богом современной биотехнологии. Ему предлагали место директора института генетики в Баролл, но он ударился в область клинической иммунологии. Из-за сомнительности экспериментов, которые он проводил, он потерял работу, но приобрел бешеную популярность, изложив суть экспериментов в своих книгах. Несколько лет назад он стал первым человеком, сумевшим вырастить искусственные легкие и пересадить примату.

— Он сейчас работает в Вейсмунде? — лишь пролепетала я.

— Вроде бы, — отозвалась Нилла, — и я слышала, что в связи с отменой запрета клонирования, его лаборатория может получить солидный гранд на исследования, и Такер набирает стажеров. Мой брат уже подал заявку на перевод, но, ты же понимаешь, что попасть в эту команду — один шанс на миллион.

Я некоторое время молчала, погрузившись в тягостные раздумья, и в них было все: горькое разочарование, сожаление, паника.

Мой мир медленно рушился. Но рухнул окончательно лишь вечером, когда я вернулась домой.

Спокойный глухой вечер. В холле тихо. Я кладу ключи на тумбочку, вешаю на крючок сумку и зову Дейну. Дом по-прежнему безмолвен. Я и подумать не могу, что моя хреновая жизнь изменится в следующую секунду:

— Лимма! Ингалятор! Быстрее!

Я уже знаю, что означает этот крик. Кидаюсь на второй этаж в комнату ба, чтобы судорожно распахнуть верхний ящик ее комода. Слишком сильно дергаю за ручку — ящик выпадает на пол. Рыскаю на коленях, пока не нащупываю в ворохе бумаг баллончик.

В маминой комнате горит лишь маленький прикроватный ночник. Тихие сдавленные хрипы матери всегда так истерично страшны, что я прихожу в ступор. Ее голова зажата в ладошках ба, глаза приоткрыты, изо рта течет вязкая слюна.

— Быстрее, Лимма! — торопит Дейна, и ее голос дрожит от напряжения и страха.

Наши движения доведены до автоматизма. Я сажусь на кровати, мы приподнимаем маму, я крепко держу ее голову, а ба втискивает у нее между зубов ингалятор и делает несколько впрысков.

— Вот сейчас… — тихо шепчет при этом Дейна, — сейчас уже станет легче, дорогая… ты дыши… спокойно… дыши…

А потом мы сидим в безмолвии и ждем, когда рваное дыхание больной восстановится, исчезнут хрипы. Я глажу маму по волосам, убаюкиваю и не могу сдержать слез.

— Ну все, Лимма, — укоризненно и тихо говорит ба, — я с ней побуду. Иди, поешь чего- нибудь…

Никогда в моей жизни не было и не будет ничего страшнее этих моментов. Я знала, что болезнь матери медленно прогрессирует, и когда-нибудь Гарверд просто перестанет дышать.

Самое отвратительное, что понимание этого давно стало нормой, как для меня, так и для Дейны.

В ее комнате, мимо которой я проходила, царил сотворенный мною хаос. У меня было время, пока ба утихомирит мать, убаюкает, а затем изнуренная и уставшая войдет в гостиную, чтобы выпить холодный бренди. Уборка хоть немного отвлечет меня от происходящего.

Я толкнула дверь, спокойно вошла в комнату и села на пол, рядом с опрокинутым ящиком комода. Дейна негативно относится к попыткам вторгнуться в ее комнату, но разве станет она сердиться, если я приберусь? Мысли продолжали биться в висках, не давая мне сосредоточиться, а между тем я ловко сложила содержимое в ящик, подняла, чтобы вставить в отсек комода. Механически, отрешено. И не сразу сообразила, что что-то отлепилось от нижней стенки и рассыпалось по полу.