Синдром отсутствующего ёжика

– Хочу. – Я поежилась. На улице сильно подморозило к вечеру, и в моей шубке стоять на месте было совсем холодно. – Конечно, хочу посмотреть.

На свежем воздухе хмель начал быстро выветриваться, еще быстрее, чем подействовал. Когда мы дошли до машины, я уже четко понимала, что, кажется, Олег имеет на меня какието виды, а я, вместо того, чтобы… Вместо чего? От мысли, пришедшей в голову, я даже приостановилась. Вместо того чтобы прийти домой и плакать в опустевшей без Пики квартире, я сейчас сяду и поеду к своему старому товарищу на дачу, посмотрю его новый дом, выпью чашку кофе, и если он имеет на меня виды…

Я взглянула на Олега. Он открыл машину и вопросительно смотрел на меня. С чего же это я решила? Я уже и не помню, когда ктото имел на меня какието виды, разве что попросить бесплатный рецепт или рассказать, что никак не лечится диатез у ребенка. Не лечится и не лечится… Я, вероятно, проговорила последнюю фразу вслух, потому что Олег подошел ко мне ближе, вдруг взял меня за обе руки и подтвердил:

– Не лечится, Сашка. Никак. Сколько лет прошло.

– Диатез? – удивилась я.

Он засмеялся.

– Да вроде того. Детская болезнь. Как вижу тебя, забываю, куда шел. У меня всегда так было. Наверно, у нас с тобой совпадают какието невидимые поля. Я читал об этом.

«У меня не совпадают…» – грустно подумала я, глядя на него снизу вверх. А почему, собственно, я сразу себя останавливаю?

– А далеко дача? – быстро спросила я.

– Домто? Нет, не очень. По Волоколамке сорок километров. Сорок семь, если точнее. Красивое место, посмотришь. Поехали?

Я кивнула и неуверенно села в машину.

По дороге мне успели позвонить мамы трех маленьких пациентов. Я, стараясь четко выговаривать все слова, объяснила одной, как поставить грудничку клизму, другой – что делать, если все лекарства выпили, а температура как была тридцать девять, так и не сбивается, третьей – как проверить побыстрее, не беременна ли случайно пятнадцатилетняя дочка, чтобы она проверки не заметила…

Олег слушал, как я разговаривала с растерянными мамами, и с очень приятным выражением лица поглядывал на меня, когда мы останавливались у светофоров. А мне было приятно, что ему так приятно на меня смотреть. И что он не просит бесплатный рецепт, и не бросается на меня с обвинениями, как папа Владика, и не кривится от отвращения, как папа Ийки…

На трассе было мало машин, и мы помчались с огромной, как мне показалось, скоростью. Пока мы ехали, неожиданный хмель выветрился окончательно, и я с некоторым сомнением поглядывала на Олега.

Я его не видела столько лет… Случайно встретила на улице… Куда я с ним еду? Зачем? Он, как будто почувствовав мое замешательство, спросил:

– Любишь такие приключения?

– Нет, – честно ответила я.

– И никогда не любила, – кивнул он. – Ни меня, ни приключений.

Это прозвучало так странно, что у меня вдруг пересохло в горле. Вот выбросит он меня сейчас из машины, на плотный слежавшийся придорожный снежок… Или отдаст в рабство бригаде гастарбайтеров… Буду им кашу варить и служить еженощным утешением вдали от родных аулов и хуторов… Да глупости, какие глупости! Я же так хорошо знала Олега, его маму, его брата… Правда, было это лет пятнадцать назад…

Мы резко притормозили и свернули вправо.

– Почти приехали. Не устала? – он взглянул на меня. – Ты замерзла? Дрожишь вся.

– Нет… я… – Я не стала договаривать. Наверно, от переживаний прошлой недели у меня просто разыгралась фантазия. Но отчегото мне было не по себе.

– Прошу… Ох! – он взглянул на дом, потом на меня. – Вот, веришь, пока строили, так возненавидел его, что когда забили последний гвоздь, вернее, наконец, поставили ровно забор, целый год сюда не ездил.

– А семья?

– Семья… Жена привыкла с тещей ругаться на ее даче, никак не соберется окончательно переехать, здесь же все делать самой надо… Сын, пока строилась дача, подрос. И ему неинтересно. У дочки тоже все подружки на старой даче… Проходи. Сейчас затопим камин, и если будет тяга нормальная, то через полчаса почувствуешь себя как в швейцарском шале.

– А если не будет? – спросила я, постепенно успокаиваясь и не понимая, отчего в машине у меня возникло такое отчетливое ощущение опасности.

– То будет много дыма. И мы пойдем на второй этаж и включим там рефлекторы…

Я вошла вслед за ним в не очень большой с виду дом. Внутри он был безыскусно обит деревом и – как сказала бы подружка Ирка, быстро ставшая эстеткой и любительницей роскоши за несколько лет жизни с Филимончиком, – меблирован по стенкам: диван, чтобы на него сесть, стол, чтобы поесть, стул, чтобы повесить на него свитер, перед тем как лечь на диван.

– Не нравится, да? – увидел Олег мой взгляд. – Не хватило у меня уже сил на мелочи. Свез сюда мебель по остаточному принципу, приятели поотдавали: если не на выброс, то друзьям на дачу. А зря. Уюта никакого, правда?