Синдром паники в городе огней

Я очнулся от этих размышлений, только когда заметил, что солнце клонится к закату. Стайка неопознаваемых птиц закружила над кладбищем (откуда они прилетели — из Китая или из главы, где я говорил о встрече Хун Бао со старым рыбаком?)

Я стряхнул с себя фантазмы и фантомы и тоже направился к выходу с кладбища. Я и молоденькая японская туристка уходили оттуда последними. Впрочем, уже прозвонили час закрытия. Когда я вышел из-под портала в стиле ар нуво, за мной в тот же момент с металлическим лязгом захлопнулись железные ворота. Я резко обернулся, так любопытно мне было увидеть кладбищенского сторожа, но увидел только силуэт, быстро уходящий прочь среди собачьих могил. Может быть, он не хотел превращаться в персонаж моего романа.

Я направился к мосту, чтобы пешком вернуться в Париж, но вдруг увидел, что японской туристке стало плохо. Я подошел и спросил по-английски: «Are you ОК?» Юная японка вся дрожала, была бледна и еле держалась на ногах. Я помог ей сесть и почувствовал, как ее всю передернуло, когда я коснулся ее плеч.

— I am tired but it's OK, — сказала она мне.

45

Сиятельнейшая мадемуазель,

Вы велели написать Вам длинное любовное письмо, чтобы заслужить право на новое свидание. Что ж, вот я пишу в лихорадке, которая все еще сотрясает меня от вычур нашей последней встречи. Что может лихорадить больше, чем мысль о той ночи, когда Вы позволили мне дрессировать на Вашем теле маленький батальон из десяти улиток. Две горсти улиток, столько их было… Меня изумило, как терпеливо Вы восприняли эти манипуляции, не такие уж безобидные. Вы не просто отнеслись к ним с пониманием — Вы отдали свое тело под эксперимент, к которому могут быть расположены не иначе как существа с богатым воображением.

Что касается меня, то я должен признаться, что никогда не заходил так далеко в дрессировке улиток. Даже тот десяток, который я выбрал для этой редкой муштры, впали, как мне теперь кажется, в глубокое смятение. Да, как для корриды с самыми искусными тореадорами приводят самых отборных быков, так и я, для наших игр прошлой ночи, отобрал десяток самых крупных и самых смышленых улиток из моего рассадника.

Вы могли сами заметить, сколько энергии понадобилось мне для их дрессировки. Вы видели, как долго пришлось мне натаскивать первую улитку, чтобы она смогла наконец самостоятельно, три раза подряд, преодолеть дистанцию от соска Вашей правой груди до соска Вашей левой груди. Вы заметили, сколько мне пришлось поработать с остальными улитками, чтобы они научились проходить гуськом осевую дистанцию между Вашими губами и Вашим лобком.

Сегодня Вы были так любезны (когда выставляли меня за дверь в пять утра), что похвалили мои достоинства хореографа. Слова, которые Вы сказали мне, Фавиола, значат для меня невообразимо много. Не стану отрицать, что в последние годы, постоянно муштруя улиток на женском теле, я приобрел некоторые навыки в обучении их хореографическим па: кружению, касанию, проходу от шеи до бедер и так далее. Однако Вы стали, с позволения сказать, ареной невиданного накала, живой ареной. Много раз мои улитки теряли голову, кружа по нежнейшей и горячей текстуре Вашей кожи. Когда они обползали Вашу левую грудь, биение Вашего сердца приобрело прямо-таки гипнотический ритм, так что одна из улиток даже оцепенела на целых полминуты.

Я уверен сейчас, когда пишу эти строки, что мог бы зайти и дальше с этими опытами. По крайней мере три из улиток научились следовать по трассе, прочерченной по Вашему телу одними моими глазами. А самая дошлая даже всползла под утро по Вашему лицу и отразилась в Вашем левом глазу.

Вы могли также видеть, какие затейливые узоры способны прочертить на Вашем теле мои улитки. Вы заметили, что каждая из них специализируется на какой-то одной геометрической фигуре: одна рисует только квадратики, другая — только кружочки, третья — только треугольнички. Та улитка, что чуть не утонула в Вашем взгляде, умеет чертить звезду Давида!