Синдром паники в городе огней

К двум часам ночи, одолев еще несколько десятков страниц со словесным конденсатом, выжатым из всего чего угодно, Ярослава вспомнила, что на тротуаре, где она подобрала этот блокнот с зеленой корочкой, валялась еще примерно дюжина таких же блокнотов. Ни минуты не колеблясь, Ярослава обулась, накинула плащ и бегом бросилась к тому месту, где она выловила блокнот.

Оказавшись у дома на рю дю Паршан, она увидела, что вещевой курган стоит целехонек. Может быть, кто-то из прохожих слегка и порылся в нагромождении мебели, кухонной утвари, книг и шмоток, выкинутых из окна, но конфигурация кургана радикальным образом не изменилась по сравнению с той минутой, когда она подошла к нему в первый раз вместе с тремя детьми семейства Лажурнад, которых она забрала из школы и провожала до дому.

Ярослава сразу узнала ящик, откуда четыре часа назад она извлекла, абсолютно наугад, один блокнот в зеленой обложке из целой груды других таких же. Первым ее импульсом было немедленно перелистать все блокноты — проверить, не исписаны ли они все таким же манером, что и тот. Но боясь, что вдруг ее кто-то застукает, да хоть бы и сам владелец имущества, Ярослава сгребла в охапку сразу все и быстро ушла, прижимая их к груди.

Да, интуиция ее не подвела. Все тринадцать блокнотов были исписаны словами. Ярослава, как в озарении, увидела титанический труд, который предпринял автор: он заполнил тысячу четыреста страниц словами, собранными на улице, списанными с одежды, с вывесок над промышленными объектами, с машин, со всего, что двигалось и принадлежало урбанистическому миру.

В смятении, прямо-таки потрясенная этим удивительным открытием, Ярослава попыталась установить хронологию блокнотов. Но безуспешно, потому что на этот счет не было никаких критериев. Их владелец не проставил ни одной даты, нигде. Ярослава решила прочесть все, без пропусков, очень внимательно, в надежде, что этот конгломерат слов и выражений все же скрывает историю, нарратив.

Чтение заняло у нее два месяца.

47

— Шедеврально! — воскликнул мсье Камбреленг, тоже прочтя, от корки до корки, причем всего за три дня, эти четырнадцать блокнотов в зеленой обложке. — Шедеврально! — громогласно повторил он, с жаром обнимая Ярославу, после чего поскакал через ступеньку в салон на втором этаже кафе «Сен-Медар», чтобы сообщить нам событие века: литература не умерла, некто нашел путь к живому слову.

Мсье Камбреленг заставил нас всех прочесть строчка за строчкой, слово за словом, четырнадцать найденных блокнотов. Несколько раз он организовывал читки, на которых каждый по очереди зачитывал вслух по двадцать страниц.

— Вы отдаете себе отчет, а? Отдаете ли вы себе отчет в том, что мы имеем дело с первым анонимным современным романом? Соскоб с города, а?

Мсье Камбреленг заходился от восхищения: подумать только, какой-то одиночка, анонимный автор, предпринял такой сизифов труд: собрать натуральные слова с кожного покрова города, из нутра города, со всех этажей городского инферна (мсье Камбреленг в последний момент решил, что словосочетание «городская цивилизация» слабовато).

— Что такое Париж, в сущности? Книга, разве нет? В наше время большие города превратились в самые настоящие книги, разве нет?

Никто не мог бы возразить мсье Камбреленгу. Города и вправду испещрены словами, то есть они стали самыми настоящими книгами. Улицы — все в словах, здания прикрыты словами, то же самое можно сказать и о вокзалах, подземных переходах, залах ожидания… Нет такого промышленного объекта, который остался бы ненадписанным. Анонимный автор же просто-напросто скопировал все эти надписи к себе в блокнотик, то есть экстрагировал слова из их естественной среды и перенес на бумагу.

— Какой труд, какой труд, какой труд! — прямо-таки вопил мсье Камбреленг от счастья, что наконец-то встретил автора, который по-настоящему работает.