Синдром разорванного сердца

Женщины засуетились, и через пару минут на подносе стояло всё, что требовалось.

Лейла подхватила снедь и вышла в коридор.

– Может, Вам не стоит туда идти? Вдруг и правда, инфекция?

– Не тараторь. Лучше дорогу покажи.

Моя служанка кивнула.

Пересекая огромный холл, я попыталась рассмотреть все мелочи и детали. Итак, четыре лестницы. Южное крыло, как и северное, меня не интересовали. В восточном велись строительные работы. И несколько окон (о, Боги!) не имели ни решёток, ни стёкол. Затянутые кусками целлофана, они просто молили: «Беги!» Пожалуй, это был единственный шанс. Но поддаваться внезапному порыву я не могла. Предстояло всё хорошенько обдумать, взвесить, подготовиться. А ещё… ещё требовалось вытащить моего китайского друга.

Вся западная часть принадлежала прислуге. Мы поднялись на второй этаж, прошли несколько комнат и остановились у тяжёлой двери.

– Вы уверены, госпожа?

– Открывай.

Лейла кивнула, и через минуту мы очутились в маленькой душной каморке. На узкой кровати лежала женщина, лет тридцати. Укрытая двумя одеялами, она тряслась в ознобе. На лбу несчастной выступила испарина, а всё лицо и шею покрывали мелкие красные волдыри.

Моя персональная служанка поставила поднос на тумбочку и повернулась в мою сторону.

– Наша новая госпожа.

Женщина вздрогнула и попыталась встать. Я же уселась рядом на жёсткий стул и погладила её ладонь.

– Лежи, не двигайся, Анисат. Как ты?

– Я… я почти в порядке. Завтра смогу работать.

Моему возмущению не было предела.

– Работать? Да тебе врач нужен, лекарства, покой.

Женщина подняла на меня покрасневшие глаза.

– Со мной всё в порядке. Вчера поднялась температура. А утром вот эта сыпь. Она так чешется, сил нет. Но Зулейка принесла отвар. Завтра я обязательно выйду на работу.

Тяжёлые шаги в коридоре заставили меня вздрогнуть. Дверь распахнулась, чуть не слетев с петель. На пороге стоял Али, и его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Что ты тут делаешь? Разве тебя не предупредили, что входить в эту комнату опасно? Врач считает, что это инфекция. Ты хочешь заразиться?

Я поднялась во весь рост и упёрлась кулаками в бока.

– Инфекция? Да у неё простая ветрянка. Я болела ей в три года. Что было нужно сделать твоему врачу, так это дать зелёнку и жаропонижающее. Сыпь пройдёт через неделю без особого лечения. Главное ― не чесать волдыри, иначе останутся шрамы.

Я взглянула на трёх охранников, толкавшихся за спиной дьявола.

– Вы что, ветрянкой никогда не болели?

Те отрицательно покачали головой.

Вот это да! Родившись в пустыне, бедуины даже не слышали о болезнях цивилизации. Я понимала, что очень скоро все, кто так или иначе вступал в контакт с Анисат, слягут в постель.

– Чего уставились? Идите в свой лазарет и тащите сюда доктора.

Один из парней откашлялся.

– Вчера он заходил сам, а сегодня заперся в своём кабинете и ни за что не хочет открывать. Занят, говорит.

Я взвыла и помчалась в холл, оставив Лейлу с болящей. Али едва поспевал за мной.

– Стой, женщина, ты чего надумала?

Я не собиралась останавливаться. Вылетев во двор, осмотрелась. Единственная пристройка могла сойти за лазарет.

– Вспоминай, кто и когда выезжал из этих стен? Именно он и принёс сюда вирус.

Али почесал бороду.

–Так док и выезжал в больничку местную.

– Нам туда? ― я указала рукой в сторону пристройки.

Тюремщик кивнул.

Возглавляя процессию, я приблизилась к двери и дёрнула за ручку.

– Открывай!

По ту сторону что-то клацнуло, дёрнулось, зашуршало, а потом знакомый писклявый голос просипел:

– Не беспокойте меня. Я занят.

Меня накрыла злость.

– Открывай немедленно, или мы взломаем двери!

Молчание затянулось. Я обернулась к Али.

– Чего стоишь? Ломай.

Бедуин подал знак, и двое молодцев навалились на преграду всем весом. Петли жалобно скрипнули, и парни ввалились в полутёмное помещение.

– Путь свободен, госпожа.

Высоко задрав голову, как и положено настоящей госпоже, я величественно пошла по коридору, радуясь, что час мести приближается.

Огромные стеклянные двери огораживали просторное помещение, которое напоминало больничную палату. Я не могла пройти мимо. Остановившись, взглянула сначала за бронированное стекло, а затем на Али.

– Это что, инкубатор?

Несколько китаянок в деликатном положении сидели в креслах и смотрели фильм на нереально огромной плазме.

Араб кивнул.

– Никто не держит тут женщин насильно. Они сами согласились продать не рождённых детей по разным причинам. В отличие от Муртазы, мы не оплодотворяем дам искусственно и не вводим в кому. Они получают вознаграждение и возвращаются в семьи. Но вот указать данное место они не смогут никогда.

Я вновь взглянула на горе-матерей. Нет, мне, родившейся в России, выросшей во Франции, и в голову бы не пришло продать своего малыша, бившегося под сердцем, на съедение старым извращенцам. Ни жалости, ни сочувствия в тот момент я не испытывала.

Отвернувшись, двинулась дальше, пока не заметила в одном из кабинетов эскулапа. Очкарик сидел за столом, закрывая лицо руками. С первого взгляда было ясно. Ветрянка поразила и его.

Подбоченившись, я встала напротив и широко улыбнулась.