Синдром счастливой куклы

«Не обращай внимания! — сразу после росписи в своей манере подбодрил меня Юра. — Она в юности тусила с неформалами и сама была не промах. Корвалол она пьет, чтобы упороться. У нас он продается легально, а в США, например, запрещен…»

Тогда его шутка заставила меня рассмеяться. Но это был единственный раз, когда Юра в споре с матушкой встал на мою сторону.

Протираю очки, возвращаю их на нос и вдеваю очередной шнурок в деревянную подвеску в виде самореза.

Конечно, у нас чисто. Благодаря маниакальному стремлению Ярика к порядку. Конечно, мне прямая дорога в психбольницу. Потому что я каждый божий день схожу с ума.

— Мама решила забить на санкции и нарушить режим. — Юра возникает передо мной и торжественно улыбается. — Часа через два приедет. Надо бы что-то придумать с хавчиком, иначе воплей будет… Сама знаешь.

О, я-то знаю не понаслышке.

Я отлично изучила ее паскудный характер и коварную стратегию — если она обещалась быть через два часа, значит, будет стоять в дверях через долбаных сорок минут.

— Юр, так мне же нужно слушать лекции… — Хватаюсь за спасительную соломинку, но Юра в ужасе взлохмачивает патлы:

— Ой, нет, нет! Это я сам!

Собираю готовый мерч в коробку и слезаю с дивана. Чертов валун давит на плечи. Мы никогда не будем жить нормально, потому что тупых, зашоренных, упрямых людей гораздо больше, чем добрых и непредвзятых.

В растрепанных чувствах вваливаюсь на кухню — Ярик сидит у стола, уткнувшись в смартфон, но отрывается от него и растерянно вглядывается в мое лицо. Всхлипываю, стираю слезы, открываю холодильник и в сердцах хлопаю его дверцей. Там нет ни хрена, кроме завявших перьев зеленого лука, яиц и черствых пончиков из доставки.

— Пипец… — вырывается у меня. — Это полный пипец, Ярик!

— Я слышал. — Филин выбирается из-за стола, тоже заглядывает в холодильник, пару секунд торчит там, напряженно что-то соображая, и совершенно серьезно спрашивает: — А дрожжи и мука есть?

Меня разбивает истерический хохот.

— Только не говори, что собрался печь пироги!

Он дергается и густо краснеет:

— Ну да. Тут больше ничего нет… Что-то не так?

— Ты умеешь? — Волна тепла проносится от солнечного сплетения к горлу, и я не могу вдохнуть.

— Да. Это несложно.

В легком шоке достаю из верхнего шкафчика муку и пачку сухих дрожжей, купленных зимой для серии роликов Юриного «кулинарного шоу», сажусь на табуретку и, как завороженная, наблюдаю за манипуляциями Филина. С какой звезды он свалился?

Он на глаз отмеряет ингредиенты, тщательно перемешивает их с водой, отправляет вариться десяток яиц и молниеносно, профессиональным приемом шеф-повара, превращает в крошку зеленый лук.

— Зачем ты это делаешь, Ярик? — уперев подбородок в ладонь, пищу я. — Полчаса унижений. Потом она насытится ядом и свалит…

— Я хочу, — коротко отзывается он.

На сей раз мой рот дергается и кривится, а картинка пасмурного дня мутнеет от обильных горячих слез.

— Почему?..

— Я не знаю. Ты крайне милая. Я сочувствую и… хочу, чтобы тебе было хорошо.

Я теряю связь с реальностью и рассыпаюсь на атомы. Их подхватывает рвущийся в форточку сквозняк, смешивает с запахом черемух и сирени и рассеивает в бескрайнем, подернутом тучами небе…

Но из комнаты доносится полемика Юры с преподом, и я прихожу в себя.

— А что за трек ты собираешься записать? Можно почитать твои тексты? — я спешно меняю тему, потому что снова неверно поняла посыл и отреагировала слишком остро.

— Я их выбрасываю. — Ярик облизывает губу и принимается объяснять: — То есть… Они до поры лежат в кармане, но потом начинают бесить, и я избавляюсь от них в ближайшей мусорке. Пока они не отражают главного — моей души. Есть только один текст. Его я могу воспроизвести по памяти.

— О чем он? — Я боялась, что непринужденного общения между нами уже не случится, но оно происходит прямо сейчас, и я едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься в голос.

Ярик сметает в мешок для мусора яичную скорлупу, молниеносно разделывается с желтками и белками, высыпает их в зелень и вручает мне ложку: «Перемешивай».

— Рабочее название — «Синдром счастливой куклы». Оно отлично передает суть, хотя смысл не имеет ничего общего с одноименным диагнозом. История про бесполую уродливую куклу. Когда-то давно ее упорно ломали. И сломали. Теперь она боится прошлого, не хочет помнить. Но прошлое гниет в ней, не давая нормально жить. Она страдает, ненавидит себя и ранит. Но не делает ничего, чтобы измениться. Потому что тащится от собственного гнилого нутра.

Я шиплю от боли и задыхаюсь. Не думала, что Ярик может быть настолько жестоким и высказать грязную неприглядную правду прямо в глаза.

Испуганно кошусь на него, но он мило улыбается.

Он говорит не обо мне… Он о песне.

В которую вложил самые сокровенные переживания.

— Так, народ. Помощь идет! — объявляет из прихожей Юра, и я быстро смахиваю слезы. Он бьет кулаком по стене, подпрыгивает к столу и гремит крышками кастрюль. — Ого. Сейчас пирожки запендюрим. Найс. Возможно, мама даже оставит нас в живых.

14