Синдром вечного возвращения

— Вы не понимаете! — обращается он непосредственно к Уньёктти. — Это — пришельцы из другого мира! — поняв, что перегнул с Эфиром, Хабартш возвращается к предыдущей, основной и насущной проблеме. — Очевидно же! — но судя по вновь охватившему Уньёктти ступору, для него это отнюдь не бесспорно. — Я уже работал по этой теме — в рамках моей деятельности в Карамюсте. Вы ведь читали об этом — кое-что я публиковал…

— Да, разумеется… — учтиво согласился Уньёктти, так, будто успокаивая буйно помешанного.

— Характер эфирных колебаний — как тех, с которыми работал я, так и принятых вашим наблюдариумом — явно говорит в пользу разумной природы их возникновения. Не хаотичный шум, как вы заметили, а строгая последовательность неких условностей. Разве нет?

— Ну, может быть… — неопределённо отвечает Уньёктти, примеряясь, как бы помягче разрешить ситуацию.

— Сигнал — так нужно определить это событие! — убеждённо продолжает Хабартш. — Послание — признак мысли. Но говорить о лампиридах…

— Непозволительно! — услужливо поддакнул главный книжник.

— Сможем ли мы понять друг друга? — не встретив поддержки, Хабартш переходит на упадочнический тон. — Ведь они — пришельцы — бесспорно, преодолели немыслимое в нашем понимании расстояние! Чудовищный по протяжённости путь. И такое же расстояние должно разделять нас в развитии и мировоззрении, — Хабартш устало опускает руки, будто ничего их уже не сможет спасти. — Пропасть между ними, прибывшими из неведомых глубин Эфира, и нами, жителями заштатного Таугана…

— Книжный подход! — не к месту брякнул Уньёктти, вероятно, не уловив общий ход рассуждений Хабартша.

— Захотят ли они вообще с нами разговаривать? Будет ли о чём поговорить? Или пойдут своей дорогой? Не желая терять времени на дремучих обитателей провинциального мира… Вот в чём вопрос! — подвёл итог Хабартш.

Он обвёл взглядом присутствующих и по их лицам определил, что спокойно спать сегодня никто из них не сможет.

16. Хитроумная инициатива

Марава потянулся и зевнул — широко и несообразно столь важному моменту. Впрочем, можно ли обвинять в легкомысленности и расстроенном внимании человека, которого только что разбудили от криосна? К тому же — сбросили на него тяжёлую бомбу абсолютно дикой и неудобоваримой информации, отчего он растерянно хлопает глазами.

Марава и сам смущён, по виду — будто извиняется за свою несобранность и стесняется тугой сообразительности. Но с физиологией совладать не получается, Марава вновь зевает, разминаясь, вытягивает локти в стороны, взгляд при этом заметно туманится.

Он изо всех сил сопротивляется дурманящим объятиям посткриосна. Поминутно оглядывается, с удивлением рассматривая узкий вытянутый проход, который служит чем-то вроде холла перед криоблоком, так, будто очутился здесь впервые.

Нормальная, в принципе, реакция, — подумал сидящий напротив него Эрнст. Всегда так бывает.

— Брр… — подбадривая себя, произносит Марава. — Не могу понять, — силится разогнать остатки сна. — Наша цивилизация погибла?

— Я этого не говорил, — уклонился от прямого ответа Эрнст. — Но это возможно.

— Ну и дела… — зевает Марава, хотя глаза у него уже живые и озабоченные. — Ну, вы даёте… — только и нашёлся он, будто происходящее — прямая недоработка Эрнста.

Мараву умники выбрал потому, что он из старых. Один из самых опытных дежурных, хотя до сих пор довольствуется вторым квалификационным классом. Марава — свой и в понимании Эрнста — однозначно хороший. Кристально чистой морали, рьяный сторонник субординации, активный приверженец порядка, пусть иногда тянет его на геройство или мальчишество.

А ещё, Марава, как правило, спокоен, лишь временами — импульсивен, но это даже к лучшему. Тем более — в создавшемся положении.

Эта мысль возвращает Эрнста к объективной реальности, к необходимости высказать Мараве предположения о случившемся заговоре, однако того, кажется, больше интересует Полярия и её обитатели. И угораздило же Эрнста начать именно с этого!

— Но на планете кто-то живёт? — задумался Марава. — Кто это вообще такие?

— Ты знаешь, мне кажется, это вообще не люди, — ляпнул Эрнст.

— Ого! — Марава встаёт, чуть пошатываясь, делает несколько шагов. — Почему ты так решил?

Однако Эрнст затрудняется с ответом. Сказал это сгоряча, у него такое бывает, как говорится — сморозил не подумав. Довольно часто высказывает смелые, если не сказать — безрассудные, предположения.

— Какова активность на планете? — Марава делает несколько приседаний, и даётся это ему с трудом. — Что за чёрт?.. — бурчит он, чуть не шлёпнувшись на пол. — Глубокая, должно быть, была заморозка… Давно такого не было… Или я просто уже слишком стар?..

Тут он, конечно, кривит душой в расчёте на дружеское возражение со стороны Эрнста, которое бы его приободрило. Но тот молчит, находясь в плену снедающих его сомнений и противоречий.

— Уже не тот… — не дождавшись одолжения от собеседника, сам себе усмехается Марава.