Синдром властного негодяя

— Нельзя. Док запретил. Сказал, не дословно конечно, как и всякие слабовольные пюрешечки, в первое время Фира будет тянуться обратно к своим тиранам. Подобные ей готовы терпеть любые унижения, лишь бы из зоны комфорта не перебираться в зону конфликта и самостоятельно принятых решений. А мое дело — способствовать твоему личностному росту. Станешь, как моя богиня, сразу же поедешь к родне.

Да, если я укушу Надю в бровь, а Игорю настучу по голове смартфоном — из зоны комфорта выйдут все. Навечно. Но все же богини — недостижимый идеал, к которому надо стремиться и невозможно достичь, поэтому хотелось бы разобраться с родней более цивилизованно. Вербально и в рамках закона, как говорил Ден.

— Ну что, здесь твои проблемы решили, поедем разбираться со следующими? — оптимистично подытожил он, и как-то неловко стало говорить о машине с порезанными шинами. Хотя для моего скромного бюджета ущерб немаленький. А сколько возни будет с тем, чтобы снять колеса, отвезти на шиномонтаж, залатать, если получится, привезти обратно… Эх, пока что я двигалась к счастью весьма странными путями. И под музыку Джей Эм Фастера.

«Пролетая голубь сделал вдруг гадость — к богатству это, впусти в сердце радость!»

Но там пока жила только безнадёга и все сильнее растущее раздражение. Ладно, мне не очень весело жилось с Надей, но она же сестра! А почему нужно терпеть издевательства Дениса? Потому что этот парень нравился мне в университете? Но тогда он не ел семечки и не слушал рэп от местных исполнителей. А ещё не заставлял носить сомнительную одежду.

Уже в квартире Денис заботливо сварил на нас двоих «забойные пельмеши от Махи», после открыл к ним баночку сметаны и съел почти половину. Прямо из банки, отлизывая ложку. Я даже поморгала несколько раз, чтобы прогнать наваждение.

Закончив с «пельмешами», Ден выдал мне униформу горничной, судя по ультракороткой длине платьица и обилию кружев, купленную далеко не в магазине спецодежды, черные сетчатые чулки, туфли на шпильках и метелку, которой следовало смахивать пыль до его прихода, розовую такую. Почему не тряпку из спецволокон, которые почти приклеивают грязь и не оставляют разводов? Да и что смахивать: я только вчера выдраила всю квартиру. Но с барином не спорят, поэтому мы с метелкой вышли на борьбу с пылью, чувствуя себя персонажами фильма для взрослых. И, могу поспорить, метелка выглядела сексуальнее меня.

Ден вернулся спустя два часа, когда вся пыль, включая выдуманную, исчезла, а я просто сидела на диване. Точнее, при появлении барина сразу же вскочила и с самым сосредоточенным видом взялась обмахивать фикус. Просто он был ближе всего. Дубровский выглядел уставшим, с болезненной синевой под глазами и лицом таким бледным, что даже мороз не подкрасил щеки. А еще он держал в руках небольшой чемодан и сумку для ноутбука, которых точно не было в момент отъезда, но одежда точно та же, поэтому я не особенно удивилась.

— Сорока? Что делаешь?

— Порядок навожу, как вы и велели, барин, — за два часа бестолкового хождения по дому я порядком устала, да и грядущий вечер наедине с господами Дубровский, Фастер и Би не поднимал настроения, поэтому ответ вышел несколько резким.

Но Ден не заметил этого: почти пробежал по комнате, оставляя на недавно вымытом полу кляксы из растаявшего снега, реагентов и грязи, обнял меня, обхватил за затылок и поцеловал точно как в тот раз в доме своего отца. Я же стояла бестолковой куклой и не решалась пошевелиться. Ответить на поцелуй? Напомнить ему условия договора? Или еще с минутку постоять, позволив себе надышаться таким знакомым запахом, насладиться прикосновениями губ, объятиями, чужим теплом, ощущением, что это все на самом деле, по-настоящему, для меня.

Но в голове стучали биты песен Фастера и слова о жизни, которая загнала в угол. Я собралась с силами и отпихнула Дена:

— А как же твоя Маха?

— Она не моя, — Дубровский перевел дыхание, но не отступил ни на шаг.

— Огонь сердца и богиня, которая лепит пельмешки? Не твоя? Знаешь, я не такая дура!

И легонько толкнула Дена в грудь, отошла в сторону и села на диван, демонстративно откладывая метелку в сторону. Все, я вошла в зону конфликта.

17

— У нас с Марией ничего нет, — отрезал он, скрестил руки на груди и навис надо мной. — Странный наряд, чтобы говорить о другой женщине.

— Странно выдавать одной женщине такой наряд, когда постоянно болтаешь о другой. Богине. А знаешь, как неудобно мыть окошечки на таких каблуках?

— Окошечки? Ну-ну.

Ден поднял метелку, повертел в руках, а после ушел на кухню, прикрыв за собой дверь. Как так можно? Сам заставил ходить в костюме «горничная» из магазина для взрослых, полез целоваться, ещё и обиделся непонятно на что. Я тоже хороша: придумала какие-то окошечки, вчера же их вымыла и без всякого барского распоряжения, просто грязными показались.

И на кухне убралась, а сейчас Ден там все пытался затопить, судя по шуму воды. Который изредка перекрывал недовольный голос, словно Дубровский с кем-то ругался. Потом все стихло, только пару раз громыхнули чашки и забулькал вскипающий чайник.