Sindroma unicuma. Finalizi

— Так ведь не твоё же трачу, — ответил беззаботно Рэм. — Почему бы не развлечься, если заработал? Кручусь, как могу. Мой папаня не так богат, чтобы позволять швырять кредитками налево и направо.

Пестроволосый хмыкнул:

— Мне бы твои заработки, чтобы за ночь спускать по десять штукарей.

— Во-первых, поменьше, а во-вторых, не завидуй. Эвочка, кого вы предпочтёте: человека, который учится в военной академии и одновременно зарабатывает на жизнь, не спит ночами, вагоны разгружает, — при этих словах Макес скептически ухмыльнулся, — или мальчика, сидящего на родительской шее и тыкающего высоким происхождением и кучей родительского бабла? — закончил Рэм свой выпад, который опять был направлен в Мэла.

Костяшки на кулаках Мелёшина стали белее бумаги, а в глазах расширились и застыли зеленые ободки.

— Вы удивитесь, Эвочка, когда узнаете, что меня, Мака и… некоторых других за этим столом связывает крепкая школьная дружба, — поведал Рэм с иронией. — В детстве мы любили покуражиться. Хотите посмотреть мой фокус?

Я кивнула, и радужки Рэма вдруг поплыли, превратившись в слабо пульсирующие голубые звездочки.

— О! — выдавила восторженно. — Это линзы?

— Разве похоже? — спросил небрежно Рэм с обидой в голосе.

— Простите! Я и не думала, что у вас… что вы можете такое!

— Прощу, если согласитесь на танец.

— Соглашусь, — пожала кокетливо плечами.

— Тогда допиваем "бумбокс" — и на танцинг, — бодро потер руки разговорчивый Рэм. Его друг, наоборот, не проронил ни слова, поэтому я толком не поняла, что он из себя представлял.

— А-а… обмениваться послевкусием обязательно?

— Не обязательно, — улыбнулся Рэм. — Но приветствуется.

Из пикировки парней неожиданно выяснилось, что Мэл, Макес и Рэм учились в одной школе, но последнего не взяли в "золотую" команду как не отвечавшего критериям элитности. Рэм тут же поднялся в моих глазах, окутавшись ореолом романтичности. Воображение нарисовало затюканного мальчишку, убегающего от своры улюлюкающих богатеньких деток. Прошло время, и неуклюжий мальчуган вырос, превратившись из гадкого утенка в красивого и трудолюбивого лебедя всем бедам назло. Ой, какая красивая фантазия, и её объект тоже хорош.

В три соломинки мы допили оставшиеся два слоя "бумбокса", и я поняла, почему Рэм рекомендовал срочно приложиться к кому-нибудь губами. Последний слой оказался кислым и с наибольшим содержанием алкоголя.

— А теперь — танцевать! — встал Рэм и помог мне подняться, предложив локоть, а Йорк пошел рядом.

По пути мы задержались около оранжевого осьминожного светильника, заполненного изнутри светящейся вязкой массой. Внезапно под прозрачными пупырышками промелькнула темная тень, и я, отшатнувшись, попала прямиком в руки Рэма.

Парень на мгновение задержал объятия, а потом расцепил.

— Кто там? — спросила у него, показав на светильник. К моему стыду голос неожиданно охрип.

— Русалки. Живые, — сказал Рэм и, увидев мои расширившиеся глаза, рассмеялся. — Шучу. Это иллюзии. Эва, вы не перестаете меня удивлять. Смотрю на вас и не могу напиться вашей непосредственностью, гляжу — и не могу надышаться вашей красотой.

Я засмущалась от комплимента, а Рэм воспользовался заминкой и снова поцеловал руку.

Музыка — сильнейшее натуральное гипнотическое средство, игнорирующее защиту дефенсоров. Звуковые волны исподволь проникают в мозг и, войдя в резонанс с биением сердца и дыханием, заставляют тело вытворять необъяснимые вещи. Оно начинает жить своей жизнью, подчиняясь приказу: слиться с музыкой, стать единым целым и потечь со звуками в пространстве.

Выплеску адреналина немало поспособствовало эффектное цветовое сопровождение, общество симпатичных парней и танцующая толпа, бурно поддерживавшая композиции свистом и воплями. В общем, кто не был ни разу в "Вулкано", тот меня не поймет.

Видимо, мне на роду была уготована участь рабы танцпола. Мелодия вошла в кровь и, растворившись, потекла по венам. Я и не подозревала, что могу танцевать так, что вскоре около меня образовался широкий круг парней, и каждый пытался заигрывать. Даже Йорк приближался на провокационно близкое расстояние, однако Рэм следил за тем, чтобы дело не заходило дальше легкого флирта.

Я танцевала в окружении парней, — нет, в окружении мужчин, — ловила их восхищенные горящие взгляды, и мне нравилось ощущать себя желанной. Не знаю, может, это грязно и пошло, но я завелась еще сильнее и отдавалась танцу, позабыв о Пете, о скором бегстве из столицы, о Мелёшине с его невестой, об отце, мачехе и премьер-министре. Обо всем забыла.

Велика сила толпы, дрыгающей конечностями в такт музыке, ибо толпа и я в том числе находилась в трансе, сродни наркотическому. Композиции сменяли друг друга, и в перерывах между ними меня осыпало разноцветными звездочками и дождем из золотинок, обволакивало розовым дымом с клубничным запахом и забрасывало лимонной иллюзорной пеной. Наконец, быстрый блок сменился медленной песней, и Рэм, кивнув другу, обнял меня.

— Потанцуем? — спросил, улыбаясь.