Sindroma unicuma. Книга 2.

- Наверное, так, - поддакнула я неохотно. Не представляю, что скажу спортсмену. Едва успела подумать, как язык заранее налился чугунной неподвижностью. Что же будет при встрече?

- Это хорошо, - непонятно почему ухмыльнулся Мелёшин. Мне показалось, у него и настроение улучшилось, коли отпала необходимость беспрерывно оборачиваться назад. - И не затягивай. Честность - основа любых отношений. Могу задать вопрос?

- Валяй, - разрешила я, посасывая таблетку.

- Твой Рябушкин знает о вчерашнем типе с цацками на каждой руке?

- Чего-о? - от удивления у меня вытянулось лицо.

- О том парне, которому я заехал в глаз и по челюсти, - пояснил Мэл, имея в виду Тёму и умолчав, что парень тоже разукрасил его физиономию.

- Тёма - мой друг, и не больше.

Увидев, что Мелёшин скривился, я добавила:

- Лучше объясни, зачем ты полез в драку. Неужели он первый начал?

- Это моё дело, - ответил Мэл, нахмурившись. - Моё и певуна. Мы, кстати, не закончили общение.

- Попробуй только закончить, - пригрозила я. - Не хватило вчерашнего? Пообещай, что не полезешь на рожон.

- О голосистом скворце печешься?

- За тебя переживаю, - пояснила и взяла на заметку причесать Тёме чубчик при встрече.

На этом разговор завял. В полном молчании Мелёшин вывел машину со стоянки и двинулся по проспекту. Я снова погрязла в заоконном городском пейзаже. Этажность постепенно понижалась, серости в зданиях прибавлялось, и вскоре появились заснеженные тротуары. От пешеходов парили белые клубы, на дороге поубавилось машин. "Турба" ехала вдоль ограды института.

- Ой, Мелёш... Мэл, останови у дырки. Отсюда я быстрее доберусь до общаги.

Он с недовольным видом притормозил у обочины. Наверное, не понравилось, что его назвали Мэлом, хотя он не разрешал.

- Может, лучше к институту?

- Нет. Мне сначала нужно забежать за сумкой.

- Эва, - начал Мелёшин, и я замерла, потому что, успела немножко узнать его. Когда Мэл выбирал многозначительный, полный недосказанностей тон, значит, собирался сообщить нечто, что надолго выбьет меня из колеи.

- Эва... Я долго думал...

По его лицу и не скажешь, что идет непрерывный мыслительный процесс.

- И хочу сказать...

Затаив дыхание, я чуть не подавилась таблеткой, но вовремя спохватилась.

- Я освобождаю тебя от долга.

И...? Постойте, Мелёшин дает зеленый свет?! Значит, он посчитал, что мой долг возмещен?

Я в изумлении взирала на Мэла, моргая как болванчик, а потом опомнилась и поблагодарила.

- Спасибо, - протянула недоверчиво. - Но почему так внезапно?

- Потому.

- А-а, это очередная порция подачек! - осенило меня. - Хватит уже. Всему есть предел! Влепил заклинанием - ладно. Убрал последствия - хорошо, жить буду. Лекарствами засыпал - отлично. Теперь и долги прощаешь? Задабриваешь, значит? Ясно же сказала, что не собираюсь подавать жалобу.

- Ты что несешь? - начал разъяряться Мелёшин. - Причем здесь подачки? Никто не собирался тебя задабривать.

- Тогда зачем эта гора разнообразных подарочков, а? Вчера ты почему-то не стремился простить мой долг! - закричала я, удивляясь звонкости голоса.

- Вчера всё было по-другому! - закричал в ответ Мэл.

- Смотри-ка ты, было по-другому! - на удивление споро выскочив из машины, я хрястнула по капоту аптечным пакетом. Хорошо, что флакончики оказались пластиковыми и не разбились. - А если бы я сдохла, ты на моей могиле прощал бы долги?

Мелёшин тоже вылез из машины:

- Совсем офонарела? Ты вмятину оставила.

- Ну и что с того? - взвилась я и снова устроила хрясь на капоте. - Одной меньше, одной больше!

- Уйди от машины! - закричал Мелёшин. - А то я за себя не отвечаю!

- Ну, и целуйся со своим бампером! - пнув серебристый металл, я побежала к дырке в ограде. - Да губы не забывай вытирать!

- Больная! - донеслось вслед.

- Сам такой! - выкрикнула я и помчалась в общагу.

__________________________________________________________

agglutini *, агглутини (перевод с новолат.) - приклеивание

defensor* , дефенсор (перевод с новолат.) - защитник

6.3

Прибежав, открыла дрожащими руками дверь в швабровку и бухнулась на кровать.

Что это было? - взгляд ошалело метался по потолку, прежде чем уставился в одну точку. Это была запоздалая истерика, - пришла я к выводу и, свернувшись в клубочек, принялась бездумно вырисовывать на стене абстрактные загогулины.

Еще утром я проснулась в сказочном месте, пресыщенном достатком, а сейчас лежала в захудалой комнатушке на тощем матрасе, и не было роднее места, чем мой обшарпанный мирок. В памяти один за другим всплывали эпизоды пребывания в жилище дяди Мэла и роились в голове помимо воли.