Sindroma unicuma. Книга1.

- А хто убировывать будет? У меня не сто рук, чтобы ваши свинства таскать! Радуйтесь, что столы успеваю протирать!

Ну, как тут не радоваться? Особенно личным уборщицам его высочества Мелёшина.

Я стремительно вынеслась в холл. После обеда намечались практические занятия, в том числе по теории заклинаний. Те самые, о которых упомянул на лекции Стопятнадцатый, отделив меня стеной от остальных студентов. Поэтому следовало поспешить и добежать до деканата, чтобы, прежде всего, пожурить Генриха Генриховича за чрезмерную заботу. Понимаю, он хотел как лучше, а получилось как всегда.

Выбежав в холл, я остановилась как вкопанная. Посреди пустого зала стоял Мелёшин и искал что-то в телефоне.

Вот он, шанс! Второго не представится. Дрессировщик остался в одиночестве, и разъяренная цирковая крыска собралась покусать его. Ну, ладно, хотя бы потрепать за штанину.

Гнев клокотал во мне, когда, приблизившись к Мелёшину, я сказала негромко, но достаточно четко:

- Давай определимся раз и навсегда, что ты от меня хочешь.

От неожиданности Мелёшин вздрогнул и чуть не выронил телефон. Потом огляделся по сторонам.

Меня понесло:

- Чего боишься? Нету твоей кобылы, уцокала на занятия.

- Тебя, что ли, бояться? - скривился Мелёшин.

- Причем здесь я? Слушай, тебе с меня навару не будет. С меня взять нечего.

Вместо продолжения дискуссии, Мелёшин заозирался по сторонам и вдруг, схватив меня за руку, потащил к выходу.

- Отцепись, - упиралась я. - Руку больно!

В ответ Мёлешин ускорил шаг, волоча за собой к входной двери. Боже мой, сейчас он выкинет меня раздетую лицом в снег и скажет, чтобы я больше не позорила честный институт своим наглым завравшимся видом!

Мелешин втолкнул в пустую вахтерскую, пихнул в темный угол и навалился всем телом.

- Фофсеф, ффо ли... - возмутилась я и, наглотавшись шерстинок из джемпера, принялась отплевываться.

И тут прогорнил звонок. Очень мелодично и очень близко. Красиво, аж душа заныла от печального наигрыша. Следом воздушная волна, сметая преграды на своем пути, прошлась опустошительным смерчем по всем закоулкам; с размаху раскрыла настежь хлипкую дверь вахтерской, ударившую Мелёшина по спине, взметнула до потолка стопку бумаг со стола и с силой отбросила к стене шаткий стул, треснувший от удара.

Мелёшин отстранился от меня, отряхнулся, окинул пренебрежительным взглядом и сказал:

- Балда.

И ушел.

Это могла быть 13.1 глава

По пути в деканат на меня напал целый сонм самых разнообразных вопросов.

Выглядело это примерно так.

Бегу по коридору и вдруг останавливаюсь при внезапной мысли, что Мелёшин оказался не такой уж скотиной. Все-таки защитил от звонка, вернее, от его последствий. Значит, зря наговаривали на парня, будто он ничем не лучше Касторского.

Снова бегу и опять останавливаюсь. Это же какая мощь у волны! Будто под ухом горнили.

Бегу и тут же стопорюсь. И как Монтеморт умудряется выживать в жутких условиях? Ясно-понятно, неподъемную тушу не каждому под силу сдвинуть, даже воздушной волне, а вот что пес давно оглох - стопроцентно. Бедняжка...

Бегу, бегу и замираю. Интересно, где пропадает вахтерша, позабывшая повесить замок на свою драгоценную каморку?

Опять бегу и опять останавливаюсь. Значит, брюнетка - подружка Мелёшина, и по тому, как она по-хозяйски за него хваталась, а он не отталкивал, это означает... что между ними нечто большее, чем совместные обеды в столовой. Ишь ты, болеть за нее пойдет! Флажками размахивать и скандировать: "Эльзуньчик, ты лучшая!" От воображаемой картины меня аж перекосило.

Снова бегу и торможу. Значит, Мэл успел пригласить на уроки дрессуры египетскую кошку! Интересно, и кого еще позвал на бесплатные цирковые представления по отработке заклинаний? Ненавижу его! Надо было не позволять тащить меня в непонятный закуток, а ухватиться за святого Списуила. Пусть бы Мелёшину прочистило мозги свежим воздухом. Ненавижу!

Топнула ногой и дальше побежала. Но недолго. Опять затормозила. Ах, значит, Эльзунечка танцует! Надо же, мастерица на все руки - красивая, перспективная и хорошая плясунья к тому ж, если умудрилась выйти в полуфинал. Жаль, ума бог не дал.

Таким вот образом, с частыми, но кратковременными остановками добежала я до деканата. Неосвещенная приемная стабильно пустовала, проморозившись, словно в морозильнике. Открытая настежь форточка щедро впускала морозный воздух с улицы, понизивший температуру, наверное, до нуля. Поежившись, я поспешила закрыть створку, пока стены приемной не покрылись инеем.

На двери деканского кабинета обнаружилась пришпиленная записка: "Папене каб.12589, крыло В, второй этаж, см. сх".

Сняв записку, я вышла в коридор. А чего бояться? Теперь до перемены как минимум два часа.

Оказалось, в крыле В гнездились лаборатории и кабинеты, оборудованные для проведения практических занятий и лабораторных работ. Генрих Генрихович обнаружился в крошечном кабинете, размерами, наверное, не больше моего общежитского чуланчика. Из казенной мебели - два стула и письменный стол.