Синдзи-кун и искусство войны

— Это, что, обязательно? Ну, принудительно? — я сдвигаю протянутую им колоду. Питер раздает карты и качает головой.

— Никакой принудиловки, просто они очень удобны. И относительно дешевы. Если ты выходишь за региональные, то хорошие роялти тебе обеспечены. Конечно, тут зависит от популярности твоей команды, но как правило на безбедную жизнь ты уже можешь рассчитывать.

— Но вы-то как в связке с муниципалами оказались? — я поднимаю свои карты. Валет и двойка. Мда.

— Как… смотри, если ты из региональной группы не выходишь, то и суммы за мерч небольшие и самое главное — оплата по контракту раз в полгода. А муниципалитет постоянную стипендию дает за представительство, плюс пиарит нас на своих каналах и в газетах.

— Помню я их усилия… — говорю я, вспоминая жуткое фото Питера с котенком на руках рядом с усатым представителем мэрии на первой полосе «Вечернего Сейтеки». «Котенок был на грани гибели!» — гласил кричащий заголовок. И у котенка и у Питера были одинаковые лица существ, которые потеряли свое предназначение в океане окружающего их экзистенциализма. И только усатый представитель мэрии был доволен и румян.

— Бывало такое… — морщится от воспоминаний Питер: — чек. Повышаешь?

— Сейчас гляну. — снова смотрю в карты. Ситуация не изменилась. Валет и двойка. Скидываю карты.

— Пас. — говорю я: — то есть вы с мэрией от безденежья контракт подписали?

— Ага. — кивает Питер: — да мы в основном из-за Юки. У нее младшие братья в хорошем интернате учатся. Деньги были нужны, а ее папаша… ну да что говорить. Я и Сакура — ей-то и деньги не сильно нужны, так мы с ней скинулись и как раз на взносы хватило. А из группы мы в том году все равно бы не вышли, «Соколы Итаги» нас в первом же матче вынесли. Знал бы я на что Сакура на самом деле способна… — качает он головой.

— Знать, на что она способна — мало. — хмыкаю я, начиная тасовать колоду: — надо ее еще и мотивировать. А это уже сложнее.

— Согласен. — говорит Питер: — она у нас вещь в себе. Иногда удивительно вменяема и лучше меня многие вещи понимает. А иногда…

— Мне кажется, что это она все и всегда лучше нас понимает. Это просто мы ее мотивы не всегда догоняем. — я раздаю карты.

— Уж точно. — Питер берет карты, долго смотрит в них. Решается.

— Повышаю — говорит он и двигает вперед пару патронов девять на девятнадцать парабеллум. Мы используем их вместо фишек. Как говорит Питер — с друзьями на деньги лучше не играть, но и без ставки — неинтересно. Поэтому играем на действие. У кого первым кончатся два магазина от восемьдесят пятых — тот и проиграл.

— Так что не «Воинов Сейтеки», ни наших геройских имен мы теперь использовать не сможем — говорит он, поставив два патрона на кон.

— Зато сможем подписать договор с Амбрелла Групп без посредников. — говорю я, также ставя два патрона рядом с его ставкой.

— Но это сыграет, только если мы из региональной группы выйдем. — он добавляет еще два патрона сверху. Блефует? Оцениваю его глаз. Глаз как глаз — чистый, честный как слеза ребенка. Невинный как девушка на выпускном. Прозрачный как дождевая капля. Блефует. Повышаю в свою очередь.

— Блефуешь? — говорит Питер: — у тебя ж нет ничего. Сейчас пойдешь без штанов на женскую половину кукарекать. Стыдно же.

— Я человек простой. — отвечаю я, добавляя еще два патрона к кучке на одеяле: — есть хорошая карта — ставлю. Нет — не ставлю.

— Между прочим — говорит Питер: — карточные долги отдавать надо.

— Знаю. — киваю я: — видел уже Майко в неглиже.

— Вот у кого фигура… — закатывает глаза Питер.

— Все-таки ты бабник, Питер-сан. — говорю я: — ты у меня смотри. Я ж вижу, что Нанасэ рядом с тобой расцветает вся. Я тебе голову-то откручу.

— Да ну тебя, Син. — обижается Питер: — чтобы я да с твоей сестренкой — да никогда! Мамой клянусь.

— Мамой значит. — не верю ему вот ни на каплю.

— Повышаю — еще два патрона: — вскрываемся…

Минуты через две в тишине тренировочного зала раздалось одинокое кукареканье, потом громкое — «Ай!»

— Заколебали! — прорычала Майко из темноты: — Питер! Еще раз закукарекаешь — я в тебя не тапком, я в тебя гантелей запушу! Спите уже!

Глава 14

— Не вертись! — говорит тетя Тома и поправляет воротничок. Вереск все равно вертится. Ей любопытно. Она только что познакомилась с Чепу и Шлендой, и ей любопытно. Чепу у нас умеет оригами из бумаги делать. Само по себе искусство для Японии не новое и в общем-то неудивительное. Вот только… Чепу складывает из листа бумаги небольшую жабку и как только он отпускает пальцы — жаба выпрыгивает из его ладони! И даже квакает.