Синее чудовище

Ну, шут! Пришли Ахмета и ступай!

Труффальдино, – о жестокая обманщица, соблазнительница! Как она могла забыть тот щелчок, который дала ему в нос, ту иголку, которую всадила ему в ягодицу, и т. д. Такими нежностями не увлекают мужчин для того, чтобы потом изменить им и т. д.

Гулинди

Но если хочешь милости моей,
То повинуйся, позови Ахмета.

Труффальдино, – о милая! О добрая! «Но если хочешь милости моей». Он все понял. Он сделает над собой усилие и пр. Но вручает себя ее нежности, ее верности и пр. Делает жесты страдающего любовника. (Уходит.)

Явление VII

Гулинди одна.

Гулинди

Какое счастье женщиною быть!
Соблазном, лаской, шуткой иль улыбкой
Мужчин смущать и мучить, как угодно.
Особенно героев, важных, мудрых,
И делать их игрушками своими.
Какая ж радость есть еще у нас?
Ужель Ахмет погибелью мне будет?
Я столько побеждала, а сама
Осталась до сих пор непобежденной.
От ласк моих он отвращает взор.
Потупившись, не смотрит. В наше время
Такая редкость юная стыдливость,
Румяный, нежный… О любовь, я вижу,
Ты хочешь мне отмстить; в моей груди
Пожар бушует! Если не полюбит
Меня Ахмет… О, фурией слепой
Тогда я стану. Вот он! О, красавец!
Вся кровь во мне кипит.

Явление VIII

Гулинди, Дардане в образе Ахмета.

Гулинди

(нежно)

                     Ахмет, приблизься!
Что так несмел? Так холоден, скажи?
Ты молод и красив, но не хватает
Тебе огня. Проснись! Чего боишься?

Дардане

Боюсь поднять глаза я на царицу,
Так долг велит.

Гулинди

             А если повелит
Царица, чтоб ее ты не боялся?

Дардане

Тогда еще б я больше стал бояться:
Нельзя нам милость высших принимать,
Как должное и не сообразуясь
С величьем их.

Гулинди

(удивленно)

             Ахмет, одно из двух:
Иль скромности пример ты небывалый,
Иль самой редкой хитрости пример.
Оставь свою боязнь. О почему
Печалью и тоской ты отуманен?

Дардане

Не будь в моей душе тоски другой,
Известной небу, было б для тоски
Довольно видеть город обреченный
И горе старца бедного, Фанфура,
Супруга вашего. Его страданья
Так тяготят меня, что я не мыслю,
Что кто-нибудь здесь, при дворе, стремился
Искать отрады, кроме как в слезах.

Гулинди

(в сторону)

Упрек суровый! Но из этих уст
И он мне сладок.

(Громко.)

               Сядь, Ахмет, сюда.

Дардане

Простите мне, царица, что я смею…

Гулинди

Садись… я так велю.

Дардане

                  Я повинуюсь.

(Садится.)

Гулинди

Послушай, я в глазах твоих читаю,
Что недоверье в сердце у тебя.
Здесь, при дворе, меня все ненавидят –
Я знаю, но… Вот видишь ли, Ахмет:
Коль молодая женщина – но, правда,
Не глупая, живая – отдана
В супруги старику – в глазах других
Ей никогда безгрешной не казаться!
От клеветы не уберечься ей.
Все это предрассудки старины…
Меня считают гордой, а министры
Несправедливо судят обо мне,
И, верно, не успел ты к нам прибыть, –
Они тебе уж прожужжали уши.
Довольно лжи и черной клеветы!
Тебе меня изобразили злобной,
Безбожною, порочной и коварной.