Синее на золотом

«Интересно, сколько мы выручим за висюльки?» – подумал он, глядя, как Амелия вынимает из уха вторую серьгу, и пригладил усы.

Затем откуда-то сверху и сбоку на него обрушилась ослепительная молния, и с окружающим миром стали происходить странные вещи. Деревья сдвинулись с мест в каком-то диком танце, небо закачалось и перевернулось, и мужчина повалился на землю. У самого его лица оказались опавшие прошлогодние листья, и по одному из них карабкалась божья коровка. Она расправила крылья и взлетела, и это было последним, что незадачливый убийца увидел в своей жизни.

Ева, в ужасе разинув рот, смотрела на человека со шрамом, который неожиданно выскочил откуда-то на лошади, держа в руке саблю. Первым ударом он уложил смазливого, вторым перерубил горло тому, кто был так похож на священника, но последний грабитель, лопоухий коротышка, сидевший на низенькой мохнатой лошади, не пожелал сдаваться просто так. В ошеломлении зажав в кулаке серьгу, Амелия смотрела, как ожесточенно рубятся лопоухий и человек со шрамом – так, что из клинков вылетают синеватые искры. Лопоухий полоснул противника ниже плеча и, казалось, почти достал его, но тот пригнулся в седле и снизу вверх ударил лопоухого саблей в грудь, а затем для верности добавил еще раз. Последний грабитель издал какой-то странный, крякающий звук, повалился с седла и больше не шевелился.

– Ой, – сказала Ева и втянула голову в плечи.

Амелия опустила глаза и увидела, как по подолу катятся две струйки крови, попавшие на него, очевидно, тогда, когда их спаситель разбирался с любителем чужих серег. Зашуршали и взметнулись листья – это человек со шрамом соскочил с лошади. Он покосился на служанку, чей нос с бородавкой выглядывал из-за плеча Амелии, вытер окровавленную саблю об одежду последнего врага и убрал клинок в ножны.

– С… с… сударыня! – тревожно дохнула Ева в ухо госпоже.

Амелия подняла голову. С робостью, которая могла показаться странной в человеке, который только что за здорово живешь прикончил троих бандитов, незнакомец со шрамом преодолел разделявшее их расстояние и подошел к ней. Его лошадь, светлая, какой-то странной желтоватой масти, мотнула головой и принялась щипать траву.

– Вы целы? – спросил незнакомец.

– Вы испачкали мне платье, – еле слышно ответила Амелия.

У незнакомца сделался такой вид, словно он услышал нечто очень странное. Во всяком случае, он явно смутился и принялся чесать правой рукой левую щеку.

– У вас кровь течет, – сказала Амелия.

Он опустил руку и посмотрел на рану на рукаве, который окрасился кровью.

– А… Ну да.

– Как вас зовут? – спросила Амелия, видя, что тот находится в явном затруднении и не знает, как продолжить разговор.

– Меня? Луи, – ответил он, глядя на нее исподлобья.

– Ева, – сказала Амелия по-немецки, оборачиваясь к служанке, – дай мне что-нибудь… Перевязать его.

– А если он с ними заодно? – всполошилась Ева. – Вы посмотрите на него, сударыня, на кого он похож! Конечно же, он такой же разбойник!

Амелия посмотрела – и не увидела ничего нового. Складный молодец, широкоплечий, высокий – пять футов семь дюймов[7], если не больше; одет в лохмотья, это верно, но, как говорил ее отец, не всем же ходить в шелках и бархате, и потом, нелепо придираться к гардеробу человека, который только что спас вам жизнь. Давно не стриженные темные волосы в беспорядке падают на плечи, голову держит высоко, и шрам на лбу ничуть его не портит. Лицо загорелое, открытое, черты приятные, и даже очень. И глаза. Амелии достаточно было поглядеть в них, чтобы понять, что ее новый знакомый не имеет никакого отношения к разбойникам. Воля ваша, но не может быть разбойником человек, у которого такие замечательные карие глаза с золотыми искорками, которые вспыхивают каждый раз, когда он смотрит на нее. И если что-то в облике Луи ее беспокоило, то, во всяком случае, не глаза и не улыбка, от которой на его щеках появлялись ямочки.

– Он всех нас убьет! – простонала служанка, ломая руки. – Вы видели, как он с ними разделался? Раз – и готово, а ведь у них тоже было оружие!

– Е-ва, – тихо и раздельно проговорила госпожа. И служанка угасла, служанка полезла в сумку, служанка достала какой-то непрезентабельный лоскут… но под взглядом Амелии, которая вдевала в ухо вторую серьгу, извлекла другой, получше.

– Подбери шкатулку, – распорядилась Амелия, вылезая из кареты. Луи, спохватившись, подал ей руку. – И не забудь мое кольцо, оно у него, – добавила она, оборачиваясь к Еве и кивая на труп первого грабителя.

Подобрав юбку, она переступила через убитого, возле которого лежала заветная шкатулка. Несколько золотых кружочков выкатилось и теперь поблескивало в траве.

Ева вышла из кареты и стала собирать деньги обратно в шкатулку, а Амелия занялась рукой своего спасителя. С его точки зрения, это была царапина, но он стал бы последним человеком, который вздумал бы мешать иноземной принцессе заниматься раной.

– Зря вы попросили полковника их отпустить, – выпалил он, когда Амелия наконец перевязала его. – Видно же было, что это за птицы.

Молодая женщина поморщилась.