Синее на золотом

Сибулетт поглядел на его лицо, подумал, что объяснять что-то такому дураку – только зря тратить время, и не ответил.

– Если вы мне разрешите… – начал Буше. Он понял, что проштрафился, и весь кипел жаждой деятельности. – Я могу обыскать там все заново! Возьму вдвое больше людей… От меня еще никто не уходил!

Сибулетт задумался.

– Нет, – внезапно проговорил он. – Пока не стоит. Пусть они думают, что им ничто не угрожает… Можешь идти. И держи язык за зубами, понял? Никому ни слова!

Буше заверил его, что он никогда, ни за что, даже если его будут резать на части, даже если…

– Свободен, – буркнул человек и махнул рукой, словно отпуская надоедливого слугу. И Буше, не чуя под собой ног и кланяясь карете, боком, боком вполз обратно в дом, как рак – в свою норку.

Оставшись один, человек некоторое время размышлял. Наконец он вытащил из кармана какую-то бумагу и придвинулся поближе к окну, чтобы внимательнее рассмотреть ее.

Это было письмо, написанное на довольно скверной бумаге неуверенной рукой и, судя по всему, не шибко грамотным человеком. Оно гласило:

«В риволюцыоный камитет.

Являясь риволюционером по духу и убиждениям, должен довезти до вашего сведения. Замок гражданина маркиза де Доль (бывшего), это гнездо роялистов. Они зло умышляют против свабоды. Я не много знаю, но я знаю. Кое-что. Завтра утром гражданка Тереза де Доль (это маркиза бывшая) поедет в Амьен. При ней будут письма от роялиста Ларошжаклена. Письма важные, если верно то-что я слыхал. Она должна их каму то доставить, а каму не знаю. Прашу принять меры. Если роялисты восторжествуют, это будет плохо. С ривалюцыоным приветом

Друг свабоды».

Прочитав письмо два раза, человек усмехнулся каким-то своим затаенным мыслям и спрятал его обратно в карман.

– Трогай, – велел он кучеру, и карета под мерный стук подков покатила по спящему городу.

Глава 4

На следующее утро Арман и Себастьен увезли Оливье, которого предполагали поселить в надежном месте. Днем Тереза отправилась в Амьен с письмами, но она не вернулась. Встревоженный маркиз отправился на поиски – и тоже пропал. В замке воцарилось уныние. На лицо Анриетты было страшно смотреть, у мадам Клементины все падало из рук, Роза волновалась так сильно, что даже перестала ругаться с госпожой. И когда поздно ночью в аллее раздался стук подъезжающего экипажа, Анриетта вскочила со стула и припала к окну. Несмотря на то, что был второй час ночи, в доме никто не спал.

– Боже, – воскликнула она, – это дядя!

И, опустившись в кресло, заплакала. Тетушка Клементина пыталась ее успокоить, но у нее у самой дрожали губы, а в глазах все еще метался страх.

Лоран бросился открывать дверь. Маркиз вошел первым, и слуга сразу же увидел, что он мрачен как никогда. Следом за мужем через порог переступила Тереза. Она была бледна как смерть, губы ее стянулись в тонкую недобрую нитку, но глаза сверкали подобно алмазам.

– Дядя! – закричала Анриетта, спеша вниз по лестнице. – Что случилось? Где вы пропадали?

Маркиз устало вздохнул.

– Терезу арестовали вместе с письмами, – сказал он. Анриетта ахнула и зажала рот рукой. – Но, кажется, все обошлось.

– Письма у синих? – пролепетала молодая женщина. – Боже мой! Что же теперь будет?

Тереза вскинула голову.

– Успокойтесь, Анриетта, – проговорила она надменно. – Синим письма не достались. Я их проглотила.

– Как же это получилось? – пробормотала Роза.

– А мсье де Ларсак? – вскрикнула Анриетта. – Тот, кому вы должны были передать письма? Они схватили его?

Тереза поморщилась.

– Нет, – ответила она. – Слава богу, у меня хорошее зрение. Я сразу же увидела этого гнусного типа. Он делал вид, что рассматривает вывески, но я поняла, что он ждет меня. – Тереза вздохнула. – Роза, дайте мне выпить, – тихо попросила она. – Меня допрашивали почти двенадцать часов.

Они вошли в гостиную, и Тереза без сил повалилась на диван. Роза поднесла ей стакан вина, который молодая женщина выпила, и только тогда ее щеки окрасились румянцем.