Синее платье

Десять лет назад я потому и заметила его. Моя прежняя любовь, верзила мордоворот физрук, периодически меня избивал. Интересное наблюдение: неужели мы выбираем новых друзей и возлюбленных, стремясь, чтобы они являли собой противоположность предыдущим? Насколько это верно? Что бы мы ни совершали, это всего лишь реакция на прошлый опыт? И если да, то в какой степени? Неужели у нас в жизни одна петля цепляется всегда за другую, как в вязаном свитере, и без предыдущей невозможна последующая? Мой свитер поначалу был вязан кое-как, и рисунок все время путался, зато последняя часть выполнена безукоризненно, без единой ошибки.

Я не могла уснуть. Маленькие неведомые звери копошились в листьях банановых пальм, птицы кричали незнакомыми голосами, гекконы сновали по стенам бунгало, шурша бамбуковыми стеблями, лягушка квакала где-то совсем рядом.

Я села в плетеное кресло на веранде и прислушалась к новым звукам. Издалека долетел звон ксилофона. Это их индонезийский оркестр – гамелан, я о нем читала в путеводителе. Говорят, он играет такую однообразную пятитактовую мелодию, и она гипнотизирует, как звуки кифары.

Моя белая кожа отсвечивала в темноте. Я сидела как на полотне Руссо – белая женщина среди тропических растений. Вместо льва, как на картине, меня охранял Фриц. Между тем я давно уже и не смотрела на мужа, я глядела вдаль. Грустно, конечно; впрочем, через десять лет совместной жизни, наверное, так оно и должно быть. Его бы это, думаю, не сильно расстроило.

На моих часах по-прежнему тикало немецкое время – два часа пополудни. В это время я шла бы по супермаркету и бросала в корзинку те же, что и каждый день, продукты. Трудно осознать, что я сейчас на другом конце света, оторвана от своей тихой надежной жизни. Телом – в тропиках, духом – в немецком магазине, размышляю: отчего это целая курица стоит дешевле, чем две отдельные упаковки куриного филе, вот ведь загадка.

Я открыла мой зеленый чемодан. Ой, что это? Разве это мое? Так, соберись, соберись давай, посмотри внимательно. Это что? Широченные хлопчатобумажные штаны. Голубые рубашки. Это мое? Нет, не мое. Что это значит? Это значит, что чемодан – не мой, вот что!

О-о! Ну, и что мне теперь делать без моих платьев? Что прикажете носить ближайшие две недели?

Потом любопытство пересилило страх. Осторожно погрузила я обе руки в недра чужого чемодана.

На свет явились мужские черные рейтузы большого размера. Ого, дядя-то немаленький! Белые хлопчатобумажные рубашки, напоминающие кимоно. Да, вполне идут к рейтузам, все вместе напоминает костюм для каратэ или дзюдо. Несессер с бритвенным набором, аспирин, зубная щетка, зубная паста, крем для загара, дезодорант-карандаш. Ага, уже хорошо: мужчина, использующий дезодорант, должен быть симпатичным. Хочется, очень хочется, чтобы вся эта куча чужих вещей принадлежала приятному, милому человеку. Далее я обнаружила приличные, скромные серенькие плавки и шлепанцы 46-го размера. На дне – несколько книг, все сплошь романы. Как это мило: мужчина, читающий романы! С ума сойти! Три на английском, один – на китайском. На китайском! Это мой китаец! Я так и подпрыгнула. Идея! Есть одна бредовая идея!

Имя на ярлыке: «Ци Ванг Шун, Нойсштрассе 37, Кельн». И кельнский телефон. Китаец из Кельна. Мой китаец. У меня есть его адрес и телефон! В любое время могу ему позвонить. В любое время… А, ерунда. На свете миллиард китайцев, половина из них женщины, и минимум у четверти миллиона мужчин-китайцев зеленые чемоданы. Чушь все это.

Я выползла из пропотевших тряпок, которые парились на мне вот уже больше двадцати часов, и нагая вышла на веранду, в тяжелый, сладкий воздух. Порыв ветра пробежал по растениям. Цветы франджипани, медленно кружась, попадали на землю, как белые платочки. Пошел дождь – не противная мелкая бесшумная немецкая изморось, а сильный, гулкий поток – будто кто-то включил на небе гигантский душ. Я подставила под струю воды сначала руку, потом ногу, а потом и вся, совершенно голая, встала под удивительно теплый ливень. Крупные капли расплющивались о мою кожу. Они так сильно по мне барабанили, что пришлось закрыть глаза. Вот радости-то было! Ослепшая от воды, счастливая как ребенок!

– Ты что здесь делаешь? – прозвучал голос Фрица.

Я вернулась на веранду и отряхнулась, как собака.

– Тепло-то как, – отвечала я.

– С ума сошла, – он зевнул, – тебя же могут увидеть.

– Да кто?

Он поглядел на меня, снисходительно качая головой.

– Раздевайся давай! Иди сюда! – Я потянула его за руку, не сильно, впрочем, надеясь, что он ко мне присоединится. У нас был с ним негласный уговор: мне разрешено быть слегка эксцентричной, а ему это должно нравиться.

Не говоря ни слова, он принес мне полотенце. Мы сели вместе на веранде и стали слушать дождь и фырканье гекконов. Как было в тот момент мирно, покойно, счастливо… Наш последний вечер вместе. Хорошо, что у меня остался тот вечер. Я берегу его, как драгоценный камушек в коробочке. Открываю время от времени крышечку и любуюсь на камушек.