Синее золото

Миллер сложил оба цилиндра на полку.

—    Наша деталь — с самолета, который после войны отпра­вили на свалку. По серийным номерам можно отследить ее историю, вплоть до сборочного конвейера. — Он постучал ног­тем по разбитому цилиндру. — Номера на вашей детали не со­ответствуют ни одной из архивных записей. Такого самолета попросту не существовало.

—    Как такое возможно? Наверное, в записи закралась ошибка?

—    Маловероятно. Могу, конечно, дать маху и предполо­жить, будто этот самолет заказало правительство. Заказало в секрете, тайно ото всех.

—    Тип самолета?

Сложив оба цилиндра в коробку, Миллер аккуратно запе­чатал ее.

—    Идемте, прогуляемся.

Здание 20 было плотно заставлено самолетами, бомба­ми и деталями. Миллер остановился перед странной одно­пилотной моделью с широким, отведенным назад крылом и двумя обратнонаправленными пропеллерами на задней его кромке.

—    Это «H1-М», первый проект Джека Нортропа. Он хо­тел доказать, что самолет может обойтись без создающих трение поверхностей вроде корпуса двигателя и хвостовой секции.

Остин обошел вокруг самолета.

—    Похож на гигантский бумеранг.

—    Нортроп назвал его «Джип». Он построил этот самолет еще в 1940 году, как летающий макет. На испытаниях «Джип» показал себя не с лучшей стороны, однако Нортропу хвати­ло и таких результатов, чтобы подвигнуть ВВС на постройку бомбардировщика «В-35».

—    Интересно. При чем же здесь наши цилиндры?

—    Используя эту модель, Нортроп уговорил генерала Хэ- па Арнольда подобрать крылья большей величины, размером с бомбардировщик. После войны пару пропеллерных движ­ков «В-35» заменили реактивными и всю серию переиме­новали в «В-49». Самолет побил все известные рекорды по скорости и дальности полета. Восемь реактивных двигателей развивали крейсерскую скорость четыреста миль в час на вы­соте сорок тысяч футов. Даже после того, как один опытный экземпляр разбился на испытаниях, ВВС заказали тридцать «В-49» с разными корпусами. Пилотам новинка пришлась по душе; они говорили, что управлять ею — все-равно что пило­тировать истребитель, а не бомбардировщик. Потом, в 1949 году ВВС отменили большой заказ, закрыв программу «ле­тающего крыла» в пользу «В-36», более примитивной моде­ли. Один бомбер с шестью движками уцелел, но после раз­бился. Мой цилиндр снят с него, ваш — с другого такого же бомбера.

—    Якобы не существовавшего.

Миллер кивнул.

—    После капитуляции Германии мир свихнулся. Набирала обороты холодная война, народу повсюду мерещились комму­няки, все таились, состязались разведки, а уж когда Советы заполучили атомную бомбу, правительство и вовсе озверело. Мне думается, оно построило ваш самолет с определенной це­лью, о которой никому не поведало.

—    Что же это за цель такая?

—    Не знаю, но рискнул бы предположить...

—    Рискнули бы всем?

Миллер рассмеялся.

—    Бомбер Нортропа был первым невидимкой. В ту по­ру на вооружении у нас стояли примитивные радары, кото­рые не могли засечь обтекаемый силуэт. В 1948 году пилот вывел крыло в сторону океана и на скорости пятьсот миль в час полетел обратно, по прямой — на радар командова­ния береговой авиации в Хаф-Мун-Бэй, что к югу от Сан-Франциско. Самолет не засекли, пока он не промчался пря­мо над базой.

—    На таком самолете можно запросто пройти над враже­ской территорией.

—    И я так думаю, хотя подтверждений гипотезе нет.

—    Что сталось с самолетом?

—    Даже невидимку могли сбить. Впрочем, вероятнее, что его отбраковали вместе с другими или угробили во время ис­пытаний там, на задании. Бомбер был далек от совершенства.

—    И ни одна из догадок не объясняет, как мой цилиндр оказался в водах Мексики.

Миллер пожал плечами.

—    Может, мне поискать в записях? — предположил Остин.

—    Удачи. Кстати, помните, что я говорил о сумасшествии в послевоенный период? Зарубив последний заказ на самоле­ты, ВВС прислали людей на завод, и те распилили собранные бомбардировщики, а после вывезли их как металлолом. Они отказали нам в просьбе предоставить хотя бы один экземпляр для выставки. Всю оснастку уничтожили. Официальные бу­маги касательно крыла «потерялись», предположительно по прямому приказу Трумэна.

—    Удобно. — Остин посмотрел на самолет, словно в его об­текаемом фюзеляже таились ответы на вопросы. Но, как и са­мо крыло, мысли Остина оставались неподвижны, мертвы. — Что ж, благодарю за помощь. Похоже, мы в тупике.

—    Жаль, не могу пособить еще. Но знаете, решение все же есть. Ненадежное, правда, но все же... Недалеко отсюда живет вдова одного из летчиков-испытателей. Как-то она приходила, искала сведения о муже, погибшем во время тестового полета. Хотела составить нечто вроде памятного альбома для детей и внуков. Ну, мы осчастливили ее, отдав парочку фотографий. Вдруг он успел сообщить благоверной что-нибудь до гибели? Не сами тайные сведения, а хотя бы сплетни.

Остин взглянул на часы. В офис НУМА раньше полудня он возвращаться не собирался, так что...

—    Спасибо за подсказку. Попробую отыскать вдову.