Синее золото

Они вернулись в центр помощи гостям и пробыли имя и адрес вдовы пилота. Оказалось, она сделала неслабое пожерт­вование в фонд центра в память о муже. Поблагодарив Мил­лера, Остин поехал на юг, стараясь держаться за пределами пригорода Вашингтона. Наконец пошла совсем уже сельская местность. Оказалось, вдова живет в двухэтажном викториан­ском доме. У переднего крыльца стояла припаркованная ма­шина. Остановившись, Остин вышел из джипа и позвонил в дверь. Открыл ему атлетически сложенный мужчина лет пя­тидесяти.

Остин представился.

—    Я ищу миссис Филлис Мартин. Это ее дом?

—    Да, это дом Мартинов. Но, боюсь, вы немного опоздали. Пару недель назад мама скончалась.

—    Примите мои соболезнования. Надеюсь, я вас не силь­но побеспокоил?

—    Вовсе нет. Я ее сын, Базз Мартин. Слежу за домом и, возможно, сумею чем-нибудь вам помочь.

—    Что ж, я из НУМА, Агентства морских и подводных ис­следований. Провожу историческое исследование о «летаю­щих крыльях». Думал, ваша мать сумеет помочь мне, расска­зать о муже.

—    Разве НУМА занимается авиацией?

—    Ну, в этот раз наши с авиацией дела пересеклись.

Базз Мартин пристально посмотрел на Остина.

—    Знаете, я буду рад помочь. Присаживайтесь на крыльце. Я работал в подвале, и свежий воздух не повредит. У меня и кофеек со льдом найдется.

Он скрылся в доме и через пару минут вернулся, неся в ру­ках два бокала, в которых приятно позвякивали кубики льда. Мартин с Остином уселись в дачные кресла, и хозяин дома посмотрел на раскидистые ветви дуба, закрывающие лужай­ку от солнца.

—    Я вырос тут. Позже заглядывал сюда нечасто; знаете, се­мья, работа... У меня своя авиакомпания недалеко от Балти­мора. — Он пригубил кофе. — Но довольно обо мне. Что же вы хотите узнать о папе?

—    Все, что может помочь раскрыть тайну его «летающе­го крыла».

Мартин тут же просиял. Хлопнув в ладоши, он восклик­нул:

—    Ага! Я так и знал, что в один день завеса тайны падет!

—    Завеса тайны?

—    Да, — горько подтвердил Мартин. — Секрет, грязное дельце, подстроенная авария...

«Да тут лучше помалкивать и больше слушать», — решил Остин.

—    Пожалуйста, расскажите все, что знаете.

Мартина не пришлось просить дважды. Он долгие годы только и ждал такого благодарного слушателя.

—    Простите, — извинился он и глубоко вздохнул. — Столь­ко накипело за все эти годы...

Встав, он прошелся по веранде. Лицо его исказила гримаса боли. Вдохнув несколько раз полной грудью, Мар­тин привел чувства в порядок, усмирил гнев и негодование. Присел на перила и, скрестив на груди руки, приступил к рас­сказу:

—    Отец погиб в 1949 году. По словам матери, он тестиро­вал новое «летающее крыло». Инженеры постоянно что-то до­рабатывали, исправляя один огрех в конструкции за другим. И вот во время очередного пробного вылета отец не справил­ся с управлением. И разбился. Мне тогда семь лет исполни­лось.

—    Гибель отца, наверное, стала ударом для вас?

—    Я был еще совсем пацан, — пожал плечами Мартин. — Горе затмили посмертные почести от ВВС и президента. Я ведь и так редко видел отца. Во время войны он часто от­лучался из дома. — Пауза. — Настоящим ударом стало откры­тие, что отец не погиб.

—    То есть авария не убила его?

—    Когда я встретил папу на Арлингтонском кладбище, вид у него был вполне цветущий.

—    Ну, вы же видели его в гробу, так?

—    Отнюдь. Отец наблюдал за похоронами со стороны.

Остин присмотрелся к Мартину, не вполне, однако, по­нимая, что хочет увидеть. Не заметив признаков безумия, спросил:

—    Можно поподробнее?

Лицо Мартина озарилось широкой улыбкой.

—    Я больше сорока лет ждал этих слов. — Он уставился в пустоту, словно наблюдая события былых лет на неком экра­не. — Как сейчас помню: стояла весна, в воздухе носились ма­линовки, солнце отражалось от начищенных пуговиц на мун­дирах, влажно пахли стриженый газон и земля... Я стоял у гро­ба, держа мать за руку и извиваясь в новом костюмчике. Весь упарился в нем, и воротник меня душил. Министр что-то там гудел басом, и все смотрели только на него. — Мартин глубо­ко вздохнул, снова погружаясь в прошлое. — Заметив птич­ку, я проследил за ней взглядом, мимо толпы — из-за дерева выступил человек в темной одежде. Он стоял далеко, и лица его я не видел. Впрочем, отца я сразу признал. По забавной привычке стоять, опираясь на одну ногу. Как у хромого. Все из-за старой футбольной травмы.

—    И что он там делал?

—    Ничего. Просто стоял и смотрел. На меня, это точно. Потом он вроде как махнул рукой, но тут у него из-за спи­ны вышли двое, о чем-то принялись спорить с отцом и увели его. Я просил маму взглянуть в ту сторону, однако она толь­ко шикнула на меня.

—    Вам не померещилось? Все же такая травма в детстве...