Синеглазка для Грома

Опустилась обессиленно на стоящую на тротуаре лавочку. Боль в ноге вернулась с еще большей силой. Кое-как стянула ненавистный туфель. От острой боли слезы брызнули из глаз еще сильней. Мне стало так жалко себя. Да что же такое-то?! Я из-за этого негодяя с родителями рассорилась! Можно подумать, моя мама — профессор биолог, заслуженный деятель науки, была рада, узнав, что мой избранник, обделенный интеллектом спортсмен-футболист. Я не слушала ее. Я пошла против ее мнения, потому что любила. Гурам казался идеальным. Добрым и хорошим парнем. Как же я ошиблась в нем! Идиотка ты, Виолетта. И что теперь делать?

Захотелось выть в голос.

— Дэвушка, ты почему плачешь? — раздался мужской голос с жутким акцентом.

Обернувшись, увидела стоящего в шаге от меня мужчину довольно тучного телосложения.

— Простите, но это не ваше дело, — я поспешила отвернуться, надеясь, что он поймет намек и уйдет.

— Ты почему такая грубая? Я помочь хочу. Ты опоздала на самолет? Давай я довезу тебя куда надо… — он наклонился и схватил ручку моего чемодана.

А вот теперь мне стало страшно.

— Оставьте меня в покое! — я поднялась и стала тянуть за чемодан, пытаясь отобрать, но мужчина еще крепче его перехватил.

— Да успокойся ты, я же помочь хочу.

Я не идиотка и понимаю, что ничего хорошего у этого мужлана на уме нет. Он был тучный, с огромным животом. Я бы не смогла отобрать у него чемодан, даже если бы была раза в два больше. Я уступала ему и в росте, и в весе. Я осталась совсем одна в чужой республике. Меня бросил жених, а теперь еще и домогается наглый таксист. И вдруг такая злость накрыла. Я вспоминала, что у меня в руке туфель. Перехватив его покрепче, я принялась молотить обидчика по спине.

— Я сказала, отпустите мой чемодан! И отстаньте от меня! — в конце концов я запустила им в незнакомца. Предмет обуви ударил бедолагу прямо в затылок и отскочил в сторону. Но чемодан он все-таки оставил в покое.

Схватившись за свой затылок начал ругаться на меня. Понимая, что натворила, я поспешила убежать от него и вернуться в здание аэропорта. Господи, еще не хватало угодить в отделение милиции… или того хуже, этот негодяй мог рассвирепеть и применить ко мне силу!

Вбежав обратно в здание аэропорта, со всех ног ломанулась на второй этаж. Только когда поднялась в зал ожидания, немного выдохнула. Обернувшись, удостоверилась, что за мной никто не гонится. Слава богу.

Опустившись в свободное кресло, окинула взглядом пространство. Замерла в удивлении. Все окружающие как-то странно пялились на меня.

Опускаю глаза, желая осмотреть себя. Я в одной туфле, заплаканная, запыхавшаяся. Да уж, жуткое зрелище. Беру в руки обувь и понимаю, что как бы ни старалась не смогу ее надеть. Нога распухла и мозоль адски болит. Что же делать то? Не ходить весь босиком. Уже снова хочу расплакаться, но в этот момент замечаю идущую в мою сторону по проходу Женьку.

Удивлённая, не ожидающая увидеть здесь подругу, кричу на весь зал.

— Снегирева!

Подруга поднимает голову и находит меня взглядом. А я еще больше плакать начинаю. Только теперь от радости и чувства облегчения.

Подскочив на ноги, несусь к ней в объятия.

— Счастливцева, ты опять ревешь? — вздыхает подруга, крепко прижимая меня к себе.

Глава 2

То же место. Тот же аэропорт в чужом городе Тбилиси.

— Козел твой Гурам, — вздохнула Женька, протягивая мне свой пирожок.

— А ты? — спросила я, всхлипнув.

— Я не голодна, а ты поешь.

Я благодарно посмотрела на нее и принялась уминать третий по счету. Жуть как изголодалась, давно у меня такого аппетита не было.

— Даже завтраком тебя не покормили, сволочи, — процедила сквозь зубы. — Ну и черт с этим Гурамом! Можно подумать, мы тебе жениха не найдем!

Я замерла. А потом как разрыдаюсь… в голос. Когда увидела Женьку, отпустило. И стало казаться, что не так уж и страшно все. А сейчас, я вдруг почувствовала себя такой жалкой. Полная безнадега, и что делать дальше я не знала.

— Ну что ты, — Снегирева пододвинулась ближе ко мне и обняла. — Не плачь, дуреха, все будет хорошо! Он, кстати, никогда мне не нравился, твой Гурам.

— Тебе легко говорить. Ты, вон, к жениху летишь, к офицеру. Он верный, любит тебя и вы скоро поженитесь. А я с мамой разругалась из-за Гурама, и как теперь возвращаться то? Она не примет, а если и впустит домой, так со свету меня сживет. Ты ведь ее знаешь, — и расплакалась пуще прежнего. Женька укачивала меня как ребенка, гладила по спине, и молчала, позволяя выплакать свое горе.

— Так, все, хватит, — она вдруг отстранилась.

Порывшись в сумочке, вытянула оттуда платок и протянула мне.

— Быстро вытирай слезы и слушай меня. Я все придумала.

Удивленная, так и замерла.

— Вытирай, говорю. Лицо, — проговорила строго.

Кивнув, смахнула с глаз слезы и высморкавшись, убрала платок в карман.

— Потом отдам, как постираю, — подняла на нее виноватые глаза.

Но Женька словно и не слышала меня. Вертела головой по сторонам.

— Значит так, сиди здесь, я сейчас приду.