Синеглазка для Грома

— Да дела наши не очень хороши, Громов. Обстановка с каждым днем накаляется. Учащаются межнациональные конфликты. Со всех сторон сюда стягиваются националисты, все больше народных волнений. Наших увольняют с организаций, притесняют. Население настроено к нам негативно, особенно к армии. Сокращаем увольнительные, меньше бываем в городе. Участились нелегальные пересечения границы. Бандиты стекаются сюда как пчелы на мед.

Это было плохо. Вот-вот начнется война, и мы окажемся в ее эпицентре. Беда не приходит одна.

— Что говорит Москва?

Оверьянов скривился.

— Ничего не говорят. Как всегда, боятся принять решение. Ждут. Но, помяни мое слово, скоро здесь будет жарко.

Я кивнул. Все ясно. Другого глупо был ожидать. Сейчас вообще время смутное. Все меняется, и эти перемены как жернова. Много кто попадет под них.

— И еще. Завтра из Москвы к нам прилетят. Будет проверка, как я понял, из-за сложившейся вокруг ситуации. Громов, чтобы все четко было и без залетов.

— Да это ясно, — я кивнул.

Оверьянов остановил возле КПП. Солдаты уже подтягивались сюда. Я вышел из салона и оглянулся. Заметил справа идущую рядом с Молотовым Виту. Девушка улыбалась, что-то рассказывая сержанту. Несмотря на усталость, выглядела она счастливой. Подумал о том, что сегодняшним вечером пошлю нахрен все и проведу с ней. Только ее хочу видеть.

Остановился, дожидаясь Счастливцеву. И когда Вита подняла глаза и заметила меня, тут же покраснела. Подумав немного, решил не смущать ее общением при всех. Девушка и так выглядела притихшей во время учений. Кивнул, дав понять, что встречусь с ней чуть позже и прошёл вперед.

У самых ворот нас уже встречали женщины. Я пытался держаться рядом с ней, но толпа становилась все кучнее. Жены офицеров встречали бойцов с пирогами и воздушными шариками. Все обнимались — вроде как традиция и я никогда ничего против не имел. Но сейчас, смотреть на то, как другие бойцы обнимают Счастливцеву, поздравляя ее, как радуется этот олух Бар-кафе — раздражало. Клянусь, приходилось сдерживать себя от дикого желания увести подальше отсюда Виту. Спрятать ее за семью замками, чтобы больше никакой идиот не попытался даже прикоснуться к ней. А потом сам себя остановил. В самом деле, о чем я?

— Игореш! — раздался радостный голос Юли. Удивленный, не ожидая увидеть ее, больную в толпе, просканировал взглядом присутствующих. Она стояла в двух шагах. Когда я приблизился, Юля обняла за шею здоровой рукой, поцеловав в щеку.

— Поздравляю, дорогой! Ты лучший комбат и я в этом даже не сомневалась! — воскликнула восторженно. Я удивился. Юлька никогда не проявляла особого внимания к нашим учениям.

— Ты что тут делаешь? Вдруг толкнет кто…

Она нахмурилась. Приблизившись ко мне, прошептала на ухо.

— Ты слишком занят? Сможешь зайти ко мне?

Обернулся, поймал на себе взгляд Виты. Она стояла в компании Литвинова и Дементьева, но смотрела на меня в упор. Судя по тому, насколько ее взгляд был злой, увиденное ей не по духу.

— У меня сегодня дел куча, может в другой раз, Юль?

Она выглядела несчастной. Ее глаза наполнились влагой.

— Мне очень нужна твоя помощь, Громов.

***

— Что на твоей полке стояло? Это же надо было грохнуться ей. С мясом словно вырвали ее.

Я забил огромный гвоздь в стену ее спальни. Юля стояла у меня за спиной, держала инструменты.

Голова была забита Счастливцевой. Представляю, что сейчас начнется. Она же видела, как я с Юлькой уходил. И как с этими бабами сладить то? Проще по минному полю перебраться без знания прохода.

— Ты представляешь, как я напугалась? Когда она посреди ночи вдруг повисла на одном гвозде. Чудом не зацепило меня, — всхлипнула Юля. Я обернулся, посмотрел на нее задумчиво. Ей-богу, она как ребенок маленький.

Проверив на прочность забитый гвоздь, повесил на него свободный край.

— Ну все, теперь будет держаться — для надёжности подергал его. Село намертво.

Поставил на место книги. Думал уже отправиться на выход, как вдруг ее руки обняли меня. Она прижалась грудью к моей спине. Я чувствовал, как сильно бьется ее сердце. Юля так крепко стиснула меня, словно боялась чего-то, будто защиты искала.

Я прикрыл глаза. Знакомые, давно забытые ощущения накрыли волной. Как долго она держала меня в голоде без своей ласки и тела. Как долго я хотел ее, и теперь вот так, неожиданно и резко.

— Ты чего? — замер, накрыл ладонью ее руку. А она вместо ответа потянулась ко мне и коснулась губами моей скулы.

Глава 17

Я стояла и смотрела им вслед. Он шел с белобрысой мымрой, даже ни разу не обернувшись. На языке крутилось весьма гадкое слово, но я, как воспитанный человек, просто проглотила его, запив отвратительно теплой водой из фляжки.

— Фиалка, ну что, готовь свое платье в горошек, через два дня мы идем в кино.

Я покосилась на стоящего рядом Бар-кафе. Уже и забыла, что он здесь. Женька хохотнула.

— Витка, а он прав. Спор — дело святое. Придется отдавать должок.

— Литвинов, ты бы хоть постеснялся. Расскажи кому, как ты победу одержал засмеют, — фыркнула, посмотрев на него недовольно.

Мои слова ничуть его не задели. В ответ Остап нагло улыбнулся.