Синекура

— Я приношу вам свои извинения. Возьмите. Купите сыну такую же игрушку, чтобы он не попрошайничал и не нарывался, не понимая слова «не разрешаю» и «верни». Нет, не возьмете? Ну и бог с вами. — Наталья опустила протянутую руку и вопросительно приподняла бровь, — что-то еще?

Она неразборчиво буркнула, предварительно стрельнув взглядом на меня и Адриана, внимательно глядящих на нее, но на скандал не осмелилась. Развернулась и ушла. Наталья подошла к нам, убирая купюры обратно в портмоне и подняла взгляд на Адриана.

— Саша вечером освободится, если что, заберет, — спокойно глядя в его глаза произнесла она, — у меня с этой конференцией до шести вырваться вообще никак. — Перевела на меня взгляд и, улыбнувшись, пояснила, — я кардиолог, вынуждена соблюдать медицинские ритуалы — ходить на бессмысленные мероприятия и делать на них умный и заинтересованный вид.

— Я вас помню. — Кивнула я, стараясь удержаться от того, чтобы прикусить губу. — Год назад, "БиМед", я у вас обследовалась, вы мне профилактику готовили.

"БиМед" одна из ведущих кардиологических клиник, частная, очень дорогая, с непревзойдунными спецами.

— О… — она немного нахмурилась, пристальнее вглядываясь в мое лицо. — Да. Я все думаю, почему мне ваше лицо кажется таким знакомым. У вас фамилия немецкая…

— Гартман.

— Да. Я вспомнила. — Кивнула, в ее взгляде нерешительность, она посмотрела на безэмоционального Адриана, глядящего на меня, взвешивая, стоит ли при нем задавать вопрос. Все же рискнула и с едва ощутимой долей участия и с максимальной тактичностью спросила, — сейчас у вас все хорошо?

— Да, вполне. — Негромко отозвалась я.

Наталья внимательно глядя на меня, осторожно, опасаясь задеть за живое, негромко произнесла:

— Виктор Григорьевич сейчас в отпуске и через два месяца в Питер собирается перебраться. — Достала из клатча блокнот и ручку, быстро написала мобильный номер и протянула мне оторванный лист. Который я взяла онемевшими пальцами, — мой телефон, если что, набирайте, я с ним поговорю, он примет в любое удобное для вас время.

— Да, спасибо, Наталья. Пока все хорошо. — С трудом сглотнула, глядя на нее.

И мысленно склоняя голову перед ней в благодарности. Потому что Виктор Григорьевич — профессор и ведущий специалист их клиники обследовал меня после выкидыша. И она об этом тоже помнила. Бывшая жена Адриана была тем человеком, который наливал мне виски после моей истерики, когда я осознала, что Виктор Григорьевич тоже будет говорить, что велено Артемом, и, отводя взгляд, он тихо подтверждал то, что написано в эпикризе. Даже не пытаясь скрыть, что он лжет и попросив Наталью Романовну принести мне успокоительные, дрогнувшими пальцами закрыл результаты обследований, не глядя на меня. Она не принесла успокоительные. Отвела меня в свой кабинет и плеснула виски, прикурив у окна, украдкой вытирала слезы со своего лица, пока я гасилась крепким бухлом, сжавшись на углу ее дивана, сорвано всхлипывая и глуша стоны от разносящей в щепы боли. Сейчас я поняла, почему она плакала и курила. Их дочери тогда было… четыре года и семь месяцев. Мать родившейся дочери пропитывалась болью матери потерявшей сына. Сейчас я за плечом Адриана и больше никто не вынудит врачей лгать, потому она сказала именно это и именно так. Я отвела взгляд, она тоже. Адриан с каменным ебалом молчал рядом.

Она кашлянула, очевидно, тоже вырываясь из того дерьмового дня и посмотрела на Адриана, стоящего рядом с нами и глядящим мне в лицо. Быстро проговорила, достав мобильный и набирая сообщение:

— Я до шести, постараюсь пораньше. Документы подписала, все собрала. — Наташа протянула ему папку, которую взял и оглянулась на лабиринт, выискивая взглядом дочь и подзывая ее жестом. — Фигню химическую ей не покупайте, только аллергия сошла. — Присела на корточки, обняла Вику и, чмокнув ее в щеку, серьезно глядя в ее глаза произнесла, — слушайся папу и тетю Вику, не хулигань. И не бей слабых и глупых, сколько раз говорила. Хорошо?

Она покивала серьезно глядя ей в глаза и, получив коктейль принесенный камрадом, поблагодарила его и направилась к зоне столов с диванами придирчиво разглядывая пострадавшую плюшевую свинью. Адриан отвел от меня взгляд, передал папку камраду, направившемуся на выход и снова посмотрел на меня, упрямо глядящую в сторону. Все сопоставил и понял. Хули, умный же. Перевел взгляд на Наталью, отвечающую на пришедшее сообщение и ровно произнес:

— Могут позвонить с консульства, хотя не должны. Визу сегодня-завтра откроют. Я думаю, там останемся дня на три, не больше. По времени вылета скажу как точно известно станет, мы заедем за Викой.

— Угум, я поняла, — кивнула она и, посмотрев на меня, вежливо улыбнулась, — до свидания.

Я попрощалась и она пошла на выход, а мы к столу, где сидела его дочь, сучившая ногами, потягивающая коктейль и пытавшаяся приделать оторванный глаз игрушке. По дороге, пытаясь отвлечься, я хотела с ехидством спросить, но получилось неуверенно:

— Наталья правда назвала тебя Яшей, или мне послышалось?