Синева

Лара прибежала, еще что-то принесла, загрузила в кювет. Ян внимательно изучил содержимое новой поставки, радостно завизжал: «Лего!» И уселся потрошить коробку.

Маша придвинулась к прозрачной стене, уперла руки в колени:

– Ну, в общем… Слава подписал контракт на два месяца, и нас с Яном выпустили, мы здесь. Связи со Славой нет и не будет, все, кто в зоне, изолированы от внешнего мира. Что там происходит, одному Богу известно…

– Маш, так они же вернутся и начнут рассказывать… – заявила свекровь с видом знатока.

– Не знаю, Лариса. Еще ведь никто не возвращался, ни один срок не вышел – мы из первых добровольческих партий.

– Что… что ты хочешь сказать?.. – Лара прижала ладонь к губам и побледнела.

– Девочки, давайте без паники. Есть много способов обязать человека держать язык за зубами. Рассказывай дальше. – Макар сначала взял жену за руку, а потом сунул ей на колени задремавшую на травке Лилу. – Куда его отправили, что он делает?

– Куда – не говорили, но в контракте в перечне работ не было ничего связанного с больными.

– А с умершими?

– Нет. Ничего такого. Но ведь и умерших нет.

– Как? А статистика?

– Это непроснувшиеся. Нет умерших, нет выздоровевших. Все заболевшие находятся в анабиозе, коме, летаргическом сне. Спят.

– Спят? Просто спят? Дышат и сердце бьется?

– Да. Технически они живы, и можно было бы увешать их трубками, кормить и все такое… и вечность наблюдать за их сном, но нет оборудования для миллионов больных. Если сначала подключали всех заснувших, то теперь только избранных.

– А что происходит?

– Ну, они лежат и исчезают потихоньку – высыхают, уменьшаются, им что-то колют, наверное, не знаю. Вот сколько времени человеческое тело может так существовать?

– Маш, ты откуда знаешь? Ведь ничего не говорят официально…

– У нас палата крайняя была, у хозблока… персонал болтает – по стояку в туалете звук всегда идет. Может, враки все, да?

– Ладно. – Макар потер ладони, переменил позу. – Почему вам карантин продлили? С инкубационным периодом тоже врут? Не две недели? Четыре?

– Это из-за Яна.

– Яна? – охнула Лариса.

– Не волнуйтесь. Просто у детей бывают странности с тестами. Лабораторные исследования вирус не показывают, а тесты могут дать положительный результат. Вот решено их дольше наблюдать. Меня бы уже отпустили… Да все будет хорошо. Ян вообще ни разу ничего не показал! Да, сладкий? – Машка схватила ребенка в охапку, сжала крепко. – Спать хочешь уже? Рано встали…

Лара с Макаром переглянулись. Поднялись, потоптались перед человеческим аквариумом. Макар крикнул:

– Маш! Мы в дом пока пойдем! Я радионяню старую поищу, прикреплю тут как-нибудь, чтоб слышать из дома, если позовешь!

– Да, хорошо. Мы отдохнем пока… Пока-пока, бабушка с дедушкой…

3.

– А ты радионяню никому не отдала? Три года уже ее не видел… – Макар сосредоточенно выдвигал и задвигал ящики на кухне.

– А чего ты на кухне ищешь? В кладовку иди, там синий ящик наверху – Янькино детское все там. Отдала! Последний внук, что ли? – Лариса внезапно замерла, руки безвольно повисли вдоль тела. – Макар, что будет, Макар?

– Все будет как-то. Давай решать вопросы по мере их возникновения, ок? Суп сварила? Вот суп вари, кашку там… Котлетки! Котлетки куриные! Ребенок проснется, а тут бабушкина вкуснятина.

У Макара аж в животе заурчало от голода – на одной чашке кофе с утра. Пожевать бы чего… В кладовке царил идеальный пенсионерский порядок: стеллажи с закрутками, полки с ящиками для хлама, сушка всякая на подвесах… О, сунул руку в туесок с грецкими орехами, захватил парочку, сдавил в кулаке – раскрылись прошлогодние ядра в темной кожурке. А орех-то обломали, надо бы дерево полечить…

Синий ящик забит под завязку мягкими игрушками, машинками, курточками, ботиночками. Радионяня нашлась на самом дне. Проверил – батарейки, конечно, сдохли. Прихватил до кучи замусоленного, еще Славкиного, мопса – спал тот с ним в детстве. Вот ведь любовь навеки была, может, и Яну полюбится – вылитая ведь Лила, только бежевая…

Обстановочка на кухне боевая: дым коромыслом, грохот посуды, мелькание поварёшек и ножей.

Бочком, бочком и – на двор, а то еще «генерал» с поварешкой в наряд по кухне поставит.

Дети спали в обнимку на одной узкой койке. Макар вставил батарейки в устройство, приклеил скотчем к стенке бокса. Сел в траву.

Сколько они уже спят?

Сколько они будут спать?

Сколько спать нормально?

А что делать, если?..

Макар тряхнул головой – сбросил морок тревоги. Бесшумно опустил в приемный лоток игрушку и пошел сдаваться жене.

На крыльце его встретил густой дух гари. Снятая сковородка парила в раковине. Ларка, закрыв лицо руками, шепотом выла, и крупные слезы капали на стол.

Макар подошел вплотную, прижал жену к себе, указательным пальцем соединил темные капли слез на светлом дереве столешницы – получилось какое-то созвездие, скорее всего Водолея.

– Ну, сгорели котлеты – тоже мне горе-беда! Сгоняю куплю свежую курочку.

Ему отчаянно не хотелось знать истинную причину слез жены.

– Горе, Макарчик, горе. – Лара боднула его головой в живот, отодвигаясь.

– Да что такое? Говори, не тяни!

– Лена звонила.

– И что? Девочки?!