Сингапурская история: из «третьего мира» – в «первый»

В сентябре 1970 года я прибыл в Москву после полуночи, рейсом «Аэрофлота» из Каира. Меня встречал почетный караул высоких русских гвардейцев, освещенных прожекторами. Они передвигались подобно роботам и, когда меня попросили поприветствовать их по-русски, отвечали в унисон. Осмотр почетного караула завершился маршем, который был впечатляющей демонстрацией агрессивности и силы. Все это было задумано, чтобы произвести впечатление, и я действительно был впечатлен.

В Кремле я посетил тучного Председателя Верховного Совета Николая Подгорного (Nikolai Podgorny). Мы провели переговоры за завтраком. Подгорный говорил об улучшении культурных и экономических отношений между странами и не произвел на меня никакого впечатления. На следующий день мы полетели в Сочи (Sochi), а потом, по гористой дороге, пролегавшей вдоль побережья Черного моря, нас отвезли с нашей дачи для гостей в большой дом отдыха в Пицунде (Pitsunda), где нас приветствовал серьезный, но недружелюбный премьер-министр. Косыгин с гордостью показывал нам свою дачу, в особенности крытый бассейн с подогретой водой и большими раздвигавшимися дверями, которые работали от нажатия кнопки. Я провел приблизительно два часа, разговаривая с ним перед обедом.

Косыгин проявил большой интерес к тем обстоятельствам, в которых происходило наше отделение от Малайзии. Он спросил: «Действительно ли Сингапур предпринял серьезные усилия, чтобы остаться в составе федерации?». Я уверил его, что мы старались изо всех сил, но между нами имелись фундаментальные различия в политических взглядах на проблемы межобщинных отношений. Он спросил, правильно ли было предположить, что идея федерации с Малайзией не была отброшена окончательно. Я упомянул о географических и семейных связях между двумя странами, но сказал, что после расовых беспорядков, имевших место в мае 1969 года в Куала-Лумпуре, вряд ли было реально строить планы нашего возвращения в федерацию. Лидеры Малайзии относились к Сингапуру с подозрением. Тогда он спросил о той поддержке, которую имели коммунисты (то есть маоисты) в Сингапуре. Я сказал, что в 1961–1962 годах их поддерживало максимум 33 % избирателей, а теперь, вероятно, порядка 15 % избирателей.

Из его жестов и вопросов о влиянии Пекина на этнических китайцев Сингапура я понял, что он не считал, что существование независимого Сингапура было в советских интересах. Он многозначительно упомянул об использовании наших предприятий для ремонта американских самолетов и судов, а также о посещении города для отдыха американскими военнослужащими, воевавшими во Вьетнаме. Я возразил на это, что наши ремонтные предприятия были доступны для всех на чисто коммерческой основе. Он был заинтересован в использовании наших верфей и, намекая на оставшиеся от Великобритании военно-морские базы, высказал надежду на расширение экономических и политических отношений с Сингапуром. Он был готов посылать в Сингапур для ремонта все типы судов, включая советские военные корабли. Косыгин добавил, что его заместитель по вопросам внешней торговли посетит Сингапур, чтобы оценить перспективы развития торговли.

Косыгин поразил меня как человек тонкий и многозначительный. Он не упомянул о советском предложении по созданию азиатской системы коллективной безопасности, которое обсуждал со мной в Москве президент Подгорный. Так как я не проявил какого-либо энтузиазма по этому поводу, то Косыгин просто сказал, что СССР являлся и европейской, и азиатской державой. Поэтому русские естественно интересовались тем, что происходит в Юго-Восточной Азии, хотя некоторые и пытались отрицать их право быть азиатами.

Сопровождавший меня сотрудник МИДа, специалист по Китаю Михаил С. Капица (Mikhail S. Kapitsa), на протяжении всего визита вел большую часть бесед и зондирования по разным вопросам. Советское гостеприимство не знало пределов. В самолете по пути из Москвы в Сочи, вскоре после завтрака, нам подали икру, копченого осетра, водку и коньяк. Когда я сказал, что мои английские привычки позволяют мне пить по утрам только чай, еда и алкоголь были убраны. Сопровождавший нас министр сказал, что он тоже пьет чай по утрам и расточал комплименты по этому поводу.

Меня потряс их огромный военный мемориал в Волгограде (во время Второй мировой войны – Сталинград), сооруженный в честь героической защиты города. Работая редактором на телеграфе в оккупированном японцами Сингапуре, я читал сообщения военных корреспондентов об этом долгом сражении в 1943–1944 годах.[25] Великолепные настенные барельефы прославляли героизм советских войск и жителей города, проявленный во время обороны. Почти столь же незабываемым был их военный мемориал и кладбище в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Русские были храбрыми, жесткими и выносливыми людьми, которые вынесли страшные потери, причиненные германским вермахтом, сумели изменить ход войны в свою пользу и, в конце концов, закончили ее в Берлине.